— Я с тобой, — прошептал Роб. — Все нормально, детка, все нормально.
Он крепче прижал Эйприл к себе, продолжая осторожно массировать намыленной рукой ее шею, голову, лопатки.
Подождав, пока Эйприл окончательно выплачется и немного расслабится, он смыл с нее мыло и вытер всю, с головы до пяток, большим махровым полотенцем. Он старался сдержать эрекцию, но это было выше его сил. Робу стало интересно, испытывал ли киллер эрекцию, предвкушая смерть Эйприл. Мысль о том, что это было возможно, как бы замарала самого Роба. И он тоже встал под душ, словно пытаясь смыть липнувшую к ним всем чертовщину.
— Папочка?
Голос был тихий, неустойчивый, жалобный, не совсем уверенный, но Кристиан вскочил на ноги. Он склонился над дочерью. Кейт пошевелила рукой, ее ресницы дрожали.
— Все в порядке, доченька. Я здесь. Я здесь.
— Папочка, где я? — испуганно спросила Кейт. Глаза ее открылись и тут же закрылись, ослепленные светом обогревательной лампы. — У меня болит голова.
— Ты в больнице. Но с тобой все будет нормально, Кейт.
Кристиан присел на краешек кровати и взял ее маленькую ручку в свою. Пальцы Кейт конвульсивно сжались.
— А что я делаю в больнице? — удивилась девочка.
— Ничего, лапушка, просто отдыхаешь. Поговорим об этом позже.
— Я хочу знать сейчас, — настаивала Кейт, и Кристиан с облегчением улыбнулся. Она, слава Богу, была по-прежнему упрямой и нетерпеливой. В голосе ее звучала тревога.
— В тебя стреляли, Кейт. Возможно, тот же негодяй, что убил бабушку. К счастью, на этот раз он не достиг своей цели. Пуля оцарапала твою голову, вот почему она болит. Но серьезных повреждений нет.
— Кто-то хотел меня убить? — На секунду она задумалась. — Ну и дела.
— Ты что-нибудь помнишь, Кейт?
Выражение интереса на ее лице сменилось ужасом.
— Эйприл. Что случилось с Эйприл? Она в порядке?
— Да, с Эйприл все нормально. Твой приход к ней был очень опасен для тебя, но, вероятно, спас ей жизнь.
— Она не погибла? Ведь ты меня не обманываешь, папочка?
— Нет, клянусь тебе, у Эйприл все хорошо.
— И я спасла ей жизнь?
Кристиан улыбнулся и нежно поцеловал дочь в щеку.
— Точно. Собственно говоря, ты у нас героиня.
— Ты так думаешь?
О Боже! Неужели она думает, что он не гордится ею? Услышав неуверенность в голосе Кейт, Кристиан вспомнил, как часто обижал дочь, как, по сути дела, не замечал ее существования. Теперь все будет иначе.
— Я очень горжусь тобой, солнышко.
Кейт расплылась в улыбке:
— Я люблю тебя, папочка.
Он крепко, насколько это позволяли все эти трубочки, провода и мониторы, обнял дочь.