— Хочешь, расскажи мне свой сон. — Его зеленые глаза прожигали ее душу насквозь. Затем взгляд остановился на ее губах.
— Мне не хочется.
Он протянул руку и кончиками пальцев погладил большой синяк на запястье. От этого прикосновения Флоренс вздрогнула.
— И часто этот негодяй бил тебя?
Флоренс хотела возразить, что это не его дело, но промолчала. Если она подтвердит, возникнет вопрос, почему она не бросила мужа сразу после того, как он ударил ее впервые. Рол-стон плакал, раскаивался, ужасался и сожалел о собственных поступках. Обещал, что в будущем подобное никогда не повторится. И она прощала. До следующего раза.
— Это неважно.
— Ошибаешься. — Его голос завораживал, в нем чувствовалась твердость. А потемневшие глаза вдруг приобрели какое-то доселе незнакомое ей выражение.
Грегори взял ее за подбородок и провел пальцем по нежной коже щеки, на которую Рол-стон обрушил тяжелую пощечину. Потом запустил пальцы ей в волосы.
Флоренс казалось, что их неуловимо, неотвратимо окутывает страсть.
— Думаю, тебе лучше уйти, — произнесла она, преодолевая подступающую дрожь. Однако говорила одно, а чувствовала совсем другое.
В глубине души она была готова позволить этому мужчине прикасаться к себе. Ей хотелось протянуть к нему руки и погрузиться во власть того спокойствия и уюта, который он готов ей предложить. Да просто оказаться в его объятиях, чтобы его губы ласкали ее лицо и тело, а их сердца бились в унисон. А если признаться честно, ей хотелось большего, гораздо большего.
И не надо изводить себя размышлениями, должна или не должна она это делать и чем все закончится… Ею управляли чувства, желания, а не разум.
Боль отразилась в ее глазах, слезы заблестели в приглушенном свете ночника.
Грегори наклонился и приник к ее дрожащим губам нежным возбуждающим поцелуем. Флоренс пыталась обуздать вырывающиеся наружу эмоции. Она опустила ресницы в отчаянной попытке не смотреть на него. Не помогло. Ничто уже не в состоянии спасти ее, она чувствовала Грегори всей кожей — это ощущение невозможно было побороть… Исходящий от него запах, тепло его тела и страсть обволакивали ее, проникая до самого сердца. Особенно страсть, которую он пока еще не отпустил на волю.
Она почувствовала, как губы его скользят по ее плечу к тому месту, где красовался синяк. Затем точно так же он стал ласкать следующий. Флоренс поняла, что тает изнутри.
Неужели рушатся крепостные стены, которые она возвела? Кожа ее была как шелк, от нее исходил аромат изысканных духов, название которых он не мог определить. Грегори хотелось стереть, уничтожить следы прикосновений Ролстона, заменить их своими и показать этой женщине, какой бывает настоящая любовь. Как двое могут вместе подняться на высоты истинного наслаждения, достигнуть высшего экстаза.