Слова придут после. А сейчас существовали только ласковые прикосновения, безмолвная борьба запрета и желания, которую вело с самим собой ее трепещущее тело, бешено бьющийся пульс у нее на шее и жар тела… усилившийся, когда он вновь припал губами к ее зовущему рту. Этот поцелуй нарушал все запреты, побуждал ее отозваться на зов природы.
Именно такого поцелуя она безумно желала: возбуждающего, ненасытного, проникающего во все клеточки ее тела.
Только губами он касался ее и достигал этим невероятного эффекта, заставлял забыть обо всем, кроме нарастающего между ними напряжения страсти.
Флоренс нежно взяла его лицо в ладони и держала, не давая губам разъединиться, до тех пор пока он ласково не отстранил ее руки и не стал покрывать поцелуями шею, а затем и податливую мягкую грудь.
Он расстегнул ворот ее ночной рубашки и долго ласкал округлые контуры, перед тем как взять губами нежный сосок. По телу у нее пробежала дрожь потрясения. Флоренс изогнулась дугой, прижалась к нему и громко застонала, когда он без всякого стеснения стал втягивать его в рот. Потом он осторожно снял с нее ночную рубашку и зарычал сквозь зубы, заметив кровоподтеки на боках.
Флоренс закрыла глаза, чтобы не видеть гнева, сверкающего в темных зрачках. А когда, ошеломленная, открыла их, поняла, что он по очереди целует каждый из синяков.
Рука Грегори легла на ее талию, затем спустилась на бедро и некоторое время покоилась там, прежде чем скользнуть на покрытое мягкими волосками возвышение. За этим последовало невероятное: губы его проделали тот же путь, и Флоренс громко вскрикнула, когда он одарил ее интимным пронзительным поцелуем.
Он почувствовал ее внезапное оцепенение и то, как она потрясена его действиями. Что-то сжалось у него в груди, и он понял, что бывший муж никогда не доставлял ей подобной радости. Эгоистичный тип, которого заботило только собственное удовлетворение… Внезапно она достигла высшей точки блаженства. Это случилось неожиданно. Флоренс даже представить не могла, что можно испытать больше, чем она только что испытала. И была поражена, когда он стал доставлять ей все новое и новое наслаждение, пока она в изнеможении не упала ему на грудь.
Кожа у него была как плотный бархат, и она получала неимоверное удовольствие от прикосновения к его мускулистому телу, пока стягивала с него рубашку.
Господи, как он хорошо развит — мощный торс, широкая грудь. Она легко расстегнула молнию на его джинсах и стянула их с его же помощью, затем сняла трусы. На какой-то момент она испугалась, что не сможет обеспечить ему должного удовольствия.