), языки нельзя рассматривать как самостоятельные образования, существование и. развитие которых определяется принципом, чуждым человеческому разуму. Разум, интеллект и воля человека, — вот единственная истинная причина языка; язык нельзя обособить, как нечто самодовлеющее, ибо в нем нет никакой другой жизни, кроме той, какую он заимствует от самого разума.
* * *
В то время как некоторые ученые стараются, таким образом, вскрыть имманентную связь между наукой и интеллектуальной деятельностью человека, как таковой, аналогичная доктрина создалась также и относительно религии >46).
Религия рассматривается часто, как система верований и предписаний, возложенных на человека извне. Доказывают более или менее рациональными доводами, что такой-то авторитет опирается на подлинные документы, что он предписывает исповедание такого-то символа веры, выполнение таких-то обрядов; и религию сводят к голому повиновению этому авторитету.
Философы, которых мы имеем здесь в виду, противопоставляют этому взгляду следующие соображения. Допустим даже, говорят они, что все доказательства подлинности авторитета совершенно точны; и пусть с другой стороны догматы, предписанные этим авторитетам представляют для ума человеческого смысл настолько ясный, что вера в них может относиться а определенным идеям, а не к простым словам. И все же остается не доказанным, что эти верование и обычаи образуют в душе человека религию в том смысле, который придает этому слову религиозное сознание, в частности христианское сознание и христианская традиция. Религия есть сверхприродная жизнь в душе человека. Это не значить, что здесь имеются два независимые существования, как бы две раздельные личности, живущие бок о бок друг с другом: индивидуум человеческий сохраняет здесь свое единство, при чем тон его жизни чрезвычайно повышен. Но конечно верование не могли бы вызывать такого действия, если бы они не были внутренне связаны с природой субъекта. И мы легко можем представить себе, что верование, даже вполне обоснованное логически, столь же мало затрагивает сердце и сознание человека, как вера в принцип Архимеда или всемирное тяготение. Если бы религиозные верование основывались исключительно на логике, действия, именуемые религиозными, были бы для человека только внешними движениями, в которых душа его не принимает никакого участия.
Но, скажут на это, человек ограничен, слаб, привержен ко злу; и религия должна быть божественным актом, направленным на человека с целью преобразовать его. Можно ли при таких условиях в самой природе отыскивать стремление к религии? Ограниченному существу перед лицом существа бесконечного приличествует лишь одна роль: повиновение. Разве возможно допустить, что конечное существо само по себе способно постигнуть и охватить бесконечное? лишь в том случае могло бы оно это сделать, если бы было по существу идентично с бесконечным. Защищать подобного рода тезис значит власть в пантеизм.