— Стало быть, Корнелиус поднимает свой подъемный мост через атлантический ров.
— Не поймите нас неправильно! — беспечно возразил он. — Если Америка захочет предоставить военный заем, то мы будем в самых первых рядах синдиката. А пока всего лишь обычная предосторожность, чтобы избежать всякой опасности конфискации капитала.
— Германским правительством в Вестминстере!
Он рассмеялся, как бы делая комплимент моему чувству юмора.
— Бредовая мысль, не правда ли? — добродушно согласился он. — Но Нэйлу, разумеется, приходится учитывать любую возможность… Однако довольно говорить о политике, не так ли? Достаточно того, что мы читаем о ней каждый день в прессе. — Он с улыбкой поднял бокал: — За Англию! — сердечно проговорил он, выпивая свое немецкое вино.
— За всех тех американцев, которые понимают, что ни один человек на земле не является островом и что нет таких рвов, через которые нельзя было бы перекинуть мост.
Я могла бы и промолчать. Ни один мускул на его лице не выдал ни малейшего волнения. Вместо этого он сказал, поставив на стол бокал:
— Вы должны рассказать мне о ваших детях — может быть, при вас случайно есть фотография Элана? Он похож на Пола? — А затем, восхитившись их сходством, он проговорил с искренностью, в которой у меня не было оснований сомневаться: — Пол был великим человеком. Я всем обязан ему. Мне хотелось бы когда-нибудь повидаться с вашим сыном и сказать ему о том, каким великим человеком был его отец.
Я была тронута. Секундой позже я поняла, что он на это и рассчитывал. Он поставил точный диагноз моей враждебности и сыграл козырной картой, чтобы ее нейтрализовать. Я отметила его ловкость, отдавая дань уважения одного большого мастера другому, и попыталась разгадать его следующие ходы в сложной шахматной партии наших жизней.
— Я уверена, что ваш друг Корнелиус разделяет ваше мнение о Поле, — заметила я. — Он ведь считает Пола своим отцом, не так ли?
— О, вовсе нет, — отвечал Сэм, — я бы этого не сказал. В последние годы Нэйл стал проявлять большой интерес к своему настоящему отцу — он даже купил ему ферму в Огайо.
Я подумала о том, не должно ли это удивительное сообщение уверить меня в том, что у Корнелиуса нет причин ревновать к Элану.
— Я думала, что Корнелиус питал некое мистическое чувство к Полу, — сказала я, цитируя собственные слова Сэма Келлера.
Он цитаты не узнал.
— Да, сначала он ему слепо поклонялся, — как, впрочем, и все мы. Но со временем стал думать о том, что его жизнь является зеркальным отражением жизни Пола. Однако они, знаете ли, были достаточно разными, и теперь Нэйл вполне созрел, чтобы принять и приветствовать это различие.