— Видела бы ты мир в те времена, — говорит мне отец, когда я навещаю его в доме для престарелых.
Мы так часто слышали эти слова, что они перестали что-либо означать. Все эти пирожные, деньги, бесконечный перечень всего и вся.
— Раньше у нас дома могло быть до шести разных каш одновременно, — он поучительно поднимает палец, — уже с сахаром, можешь себе представить? Они иногда даже портились. Мы их выбрасывали. А еще самолеты. Раньше их полно было в небе. Честное слово. Люди путешествовали на них, целыми семьями. И ничего страшного, если кто-нибудь переезжал в другое место. Черт побери, можно было просто сесть на самолет и навестить его.
Когда он так говорит, когда любой из них говорит так, кажется, что они сами недоумевают и не могут понять, как же все произошло. Он качает головой, он вздыхает.
Мы были так счастливы.
Каждый раз, когда я слышу о тех временах, я вспоминаю весенние цветы, детский смех, звон колокольчиков и цокот копыт. Дым.
Бобби сидит на тележке, держа поводья, по одной хорошенькой смуглой девочке с обеих сторон. Они все утро ездят туда-сюда по дороге, смеются и плачут, их прозрачные шарфики развеваются за ними, как разноцветные радуги.
Флаги вяло свисают с флагштоков и балконов. Бабочки порхают в садах, перелетая с места на место. Близнецы Уайтхол играют на заднем дворе, и скрип их несмазанных качелей разносится по всей округе. Миссис Ренкуот взяла выходной, чтобы отвести несколько детей на прогулку в парк. Меня не пригласили, возможно, потому, что я терпеть не могу Бекки Ренкуот и говорила ей об этом не один раз в течение всего учебного года, при этом дергала ее за волосы — они струились белым золотом, таким ярким, что меня так и подмывало их дернуть. У Ральфа Паттерсона — день рождения, и большинство малышей празднуют его вместе с ним и его папой в парке развлечений «Пещера Снеговика», где они могут делать все, что делали раньше дети, когда снег был не опасен, — например, кататься на санках и лепить снеговиков. Лина Бридсор и Кэрол Мин-стрит пошли в торговый центр со своей приходящей няней — ее приятель работает в кинотеатре и может провести их тайком в зал, чтобы они смотрели кино весь день напролет. Городок пуст, если не считать маленьких близнецов Уайтхол, Трины Нидлз, которая сосет свой большой палец и читает книжку, сидя на качелях на веранде, и Бобби, который катается по улице с девочками Манменсвитцендер и их козами. Я сижу на ступеньках крыльца, ковыряю подсохшие болячки на коленках, но Бобби разговаривает только с ними, причем таким тихим голосом, что мне ничего не слышно. В конце концов я встаю и преграждаю им путь. Козы и тележка резко останавливаются, колокольчики продолжают звенеть, и Бобби говорит: