В политическом плане это был, конечно, основной акт: не только потому, что касался уничтожения Мария и его людей, он признавал обоснованность действий двух консулов. И это признание было тем более необходимо, что до них этого сделать не осмеливался ни один римлянин: они нарушили священное пространство Рима, введя вооруженные войска в периметр, охраняемый религиозным запретом. Одной из основных особенностей политического и религиозного пространства Рима было то, что Город за стенами содержал ограниченную линией с уточняющими вехами pomerium — зону, защищенную смертельным табу: самые древние законы запрещали любое захоронение внутри этого священного пространства, и армия, явно ассоциировавшаяся с этим смертельным табу, не имела права доступа туда (разве что при особых условиях триумфа). Это создавало ощущение власти разного плана в зависимости от того, осуществлялась она внутри или вне pomerium. Внутри — речь шла о власти исключительно гражданской; вне — военная власть (символ — топоры в пучке прутьев), которая теряла всякую действенность, как только магистрат, облеченный ею, пересекал линию.
Сулла и Помпей Руфин вели военные операции против трибуна плебса (Сульпиция) и двух действующих преторов (Марка Юния Брута и Сервилия, кого так потрепали солдаты), приведших их к окружению Города, а затем заставивших проникнуть легионы до самых святых мест: Форума и Капитолия. Чтобы сенат принял решение поставить вне закона их противников, необходимо признать, что они действовали безошибочно и в качестве консулов только поддерживали порядок. Мотивировки сенатского положения должны были сослаться на продолжавшиеся несколько месяцев беспорядки, призывы к восстанию против консулов, организацию подрывной деятельности (предложения свободы, сделанные рабам) теми, кого подвергли теперь преследованию, называя врагами народа.
На самом же деле первое следствие декрета состояло в том, что указанные лица не могли выражать никакого протеста и даже под страхом быть обвиненными в сообществе с ними их должны были выдавать или убивать, если появилась возможность. Но, конечно, у двенадцати лиц по большей части было время, чтобы скрыться: некоторые даже отплыли в Африку или Испанию. Зато Марий и Сульпиций, последние, кто сопротивлялся, и самые известные, не могли легко раствориться и обрели другую судьбу.
Марий с одним из своих сторонников, Квинтом Гранием, тоже врагом народа, и рабами смог отплыть, но корабль, на котором они находились, из-за шторма был вынужден пристать к берегу. Им удалось избежать преследований остаток дня и весь следующий день, но, приближаясь к Минтурнам, когда они уже ослабли от голода, вдалеке увидели отряд всадников; тогда они поспешили к морю, чтобы добраться до двух кораблей, проходивших мимо. Граний и большая часть людей добрались-таки до одного из кораблей, который они заставили повернуть в сторону острова Искья, но Марию было почти семьдесят лет и ему очень мешала полнота; с помощью двух рабов с огромными трудностями он добрался до второго корабля. И достиг его в тот момент, когда всадники уже испускали угрозы в адрес экипажа. Как только они исчезли из виду, капитан судна счел необходимым сделать остановку в устье Горильяно под предлогом попутного ветра; он приказал перенести Мария на землю, так как у того случился приступ морской болезни, и тотчас же поднял якорь.