В конечном итоге единственное серьезное противодействие царю шло от пропретора Македонии Гая Сентия и его легата Квинта Бруттия Суры. На самом деле Митридат оставил за собой союз с Фракийским царством, царь которого, Софим, развязал значительные операции в пограничной зоне, затем осмелел и углубил проникновение до Эпира, где его солдаты разграбили храм Зевса в Додоне. Но римский губернатор, располагавший хорошо организованными войсками непосредственно для ведения борьбы против фракийских набегов в Македонию, которые длились уже многие годы, смог отбить захватчика. Что касается Бруттия Суры, он был спешно отправлен задержать наступление варваров с юга и довольно хорошо преуспел. В морском бою он столкнулся с Метрофаном, когда последний только что опустошил Магнесию: потопил два его судна, захватив и уничтожив экипажи, что спровоцировало беспорядочное бегство азиатского флота при содействии попутного ветра. Тогда Бруттий выступил против острова Скиатос на севере от Эвбеи, который варвары превратили в свою базу и куда помещали трофеи; став хозяином местности, он распял всех рабов и отрубил руки всем свободным. Затем, получив пехотное и конное подкрепление из Македонии (1000 человек в общем), выступил против Беотии и напал в Херон ее на войска Архелая и Аристиона; сражение продлилось три дня без решающего превосходства с той и другой сторон. Все же Архелай и Аристион отступили, и римлянин использовал это, чтобы отойти и направиться в Пирей, который он занял.
Это сопротивление относительно мало известно военными успехами, больше — дипломатическими последствиями, к которым оно привело. В самом деле, Бриттий Сура не смог долго удерживать Пирей перед войсками своего противника, который только что получил значительное ахейское и лакедемонийское подкрепление; зато его позицию несколько улучшили греческие народности, оставшиеся ему верными, что побудило к большему благоразумию тех, кто еще не принял открыто сторону того или иного лагеря. Когда Луций Лициний Лукулл прибыл в Грецию с авангардом войск Суллы, Бруттий Сура со своими людьми отошел на Македонию. Сам Сулла вскоре высадился с большей частью армии: тотчас же греческие города направили к нему посольства просить у него помощи и убедить его в их преданности Риму. Конечно, в этом движении некоторой части Греции значительную роль сыграли его репутация исключительного полководца, которую он снискал, а также число легионов, бывших под его командованием и служивших мерилом значимости, которую Рим придавал этой войне: шесть легионов (даже те, с которыми он шел на Рим восстанавливать порядок) численностью около 36 000 легионеров, к которым нужно добавить италийскую конницу и вспомогательные контингенты. Но еще раз подвиги Сентиева легата уже заставили греков задуматься, и они колебались.