Оливия села. Ее мать никогда особо не проявляла тепла, но теперь было совершенно очевидно, что скоро у Оливии вообще не будет матери, а лишь одна раздраженная и вызывающая раздражение фрейлина. От этой мысли ее горло сжалось.
— Не хочу тебя расстраивать, — сказала Джорджиана, присаживаясь рядом, — но мне кажется, что родители собираются запереть тебя в подвале с глупым женихом.
— Они могли бы передвинуть брачное ложе поближе к кабинету. Удостовериться, что Руперт знает свои обязанности.
— Он знает. Насколько я понимаю, мужчинам все это дается естественно.
— Но у меня никогда и в мыслях не было, что это относится и к Руперту. А у тебя?
— Нет. — Джорджиана чуть помедлила. — По крайней мере пока. Он похож на щенка.
— Не думаю, что к завтрашнему вечеру он повзрослеет.
Щенок — подходящее прозвище для Руперта, ведь ему исполнилось восемнадцать лет всего неделю назад. Оливия вечно будет упрекать отца за то, что он женился раньше герцога, а затем сразу же принялся производить потомство.
Ужасно быть двадцатитрехлетней женщиной, помолвленной с восемнадцатилетним пареньком. Особенно с таким неопытным.
За ужином перед балом Руперт болтал о том, что слава семьи зависит от его поведения на поле боя, хотя все прекрасно понимали: его даже близко туда не подпустят. Возможно, Руперт и отправлялся на войну, но он был потомком герцога. И более того — единственным наследником, поэтому его надлежало беречь. Возможно, его отправят в другую страну. Оливия удивилась, что отец Руперта вообще позволил ему покинуть Англию.
— Тебе придется взять дело в свои руки, — продолжила Джорджиана. — И сделать все самой.
Оливия ссутулилась на диване. Конечно, она знала, что когда-то им с Рупертом предстоит лечь в постель. Однако она представляла, что это произойдет в темноте, где незаметно, что Руперт на голову ниже Оливии и на целый стоун легче. Если же их запрут в библиотеке, все будет совершенно иначе.
— У тебя есть одно преимущество, — добавила сестра. — Мужчины любят пышных женщин.
— Я этого не замечала. Возможно, только если речь идет о Мелчетте, новом лакее с прекрасными плечами.
— Ты не должна разглядывать лакея, — чопорно произнесла Джорджиана.
— Это он меня разглядывает. Я просто наблюдательна. Как ты думаешь, почему мы до сих пор не женаты? — спросила Оливия, подбирая ноги под себя. — Знаю, нам пришлось ждать, пока Руперту исполнится восемнадцать, но откровенно говоря, мы могли бы пожениться, когда он только перестал носить подгузники. Или по крайней мере покинул детскую. Вряд ли он когда-нибудь повзрослеет в общепринятом смысле этого слова. Зачем тогда нужна помолвка? Почему сразу не свадьба?