Она чуть не упала к ногам часового, худощавого, уставшего, с такими пышными усами, что казалось, будто на лице у него выросли крылья.
— Я не шлюха! — сдавленно вскричала Оливия из-за шарфа.
Часовой взглянул на нее, прищурившись, и тут же перевел взгляд на человека, который привел Оливию.
— Зачем было тащить ее сюда? Отправь в деревню.
— Она не местная, и в этом нет проку. Я ее не узнаю. — Оливия вздернула подбородок и свирепо взглянула на часового, молча приказывая ему снять шарф.
— Хорошенькая, — произнес он, не обращая внимания на свирепый взгляд, потому что все это время разглядывал ее грудь. — Сними с нее плащ, Бессетт.
Через секунду плащ был сорван с плеч Оливии.
— Пухлая, как куропатка, — оскалился часовой. — Что-нибудь продаете, мадам?
Оливия яростно затрясла головой.
— Еще одна заблудшая жена. — Часовой тянул себя за усы, пока его лицо не сморщилось. — Куда катится мир? К капитану или мадам Фантомас?
— К мадам. Не стоит беспокоить капитана. Думаешь, мы сможем получить двадцать франков с ее мужа? Видишь плащ? Красиво сшит и подкладка есть.
— Возможно, из мелкой буржуазии. Мадам решит. Сними шарф, Бессетт. Я должен убедиться, что она не шпионка. Капитан захочет знать.
Бессетт презрительно фыркнул.
— Капитан слишком накачался коньяком, чтобы знать, как поступить со шпионом, даже если мы его и найдем. Она не шпионка. Стояла у хижины папаши Бланшара и кого-то ждала. Знаешь, женщина пойдет туда только по одной причине.
— Надо сжечь эту хижину, — заметил часовой и снова потянул себя за усы.
Бессетт принялся возиться с запутавшимся шарфом, и Оливия уже приготовилась произнести яростную речь на французском, но часовой махнул рукой.
— Отведи ее к мадам Фантомас. Мы получили несколько превосходных окороков, когда нашли жену мясника, лежащую поперек аптекарской стойки. Скажи мадам, нам нужна наша обычная доля.
Оливия чувствовала, как закипает от гнева.
— Свирепая, — добавил часовой, поймав ее взгляд, и отступил. — Уведи ее, Бессетт. Я не хочу, чтобы меня видели в обществе распутницы. Моя жена об этом узнает.
— Твою жену лучше не сердить, — грубо хмыкнул Бессетт. — Особенно если она узнает, как выглядит вот эта. Грудь и бедра, мужчины такое любят.
— Верно, — согласился часовой, и его взгляд задержался на груди Оливии. — Лучше не толкай ее в спину, Бессетт. Если у нее будет синяк, она натравит на тебя мужа.
Бессетт фыркнул.
— Он еще не знает, где я ее нашел.
Выйдя за ворота, они миновали ведущие в дом ступени и свернули направо. Оливии пришлось пригнуться, когда они спускались по мокрым каменным ступеням в большую кухню.