Откровенность гауптмана насторожила капитана Маракушу. Такого от пленных он еще не слышал. Может, и правда — у противника что-то сломалось в душе? Но поскольку главным для капитана в данный момент являлись конкретные сведения, а не общее состояние войск противника, он вспомнил, что гауптман артиллерист и, как всякий артиллерист любой армии, больше интересуется целями противника, чем собственной передовой, и вовсе остыл. Что даст пленный ему, общевойсковому разведчику? Огневые позиции, боевые порядки артиллерии? Ну штабы, еще кое-что… Это важно. Очень важно, но капитану требовались сведения об обстановке на передовой, о резервах и многое иное, чего гауптман, скорее всего, просто не знает.
Но гауптман жаждал продолжения. Он поерзал и спросил:
— А вы, русские, думаете иначе?
— Мы ведь не только русские, мы еще и большевики.
— Пропаганда! Разве вы политик?
Маракуша усмехнулся:
— Нет, я строевой офицер.
— Тогда я не все понимаю.
— Поживете у нас — поймете.
Все примолкли. Машина кружила по лощинкам и перелескам, за ней завивался шлейф ярких осенних листьев, пахло пряной горечью увядания, но постепенно пробивалась и ясная свежесть зазимка: в лесу иней так и не сошел.
Закридзе дотянулся до Шарафутдинова и тихо прошептал:
— Думаю, докладывать не надо. О схеме.
— Почему?
— Зачем лишние неприятности? Схема — правильная.
Шарафутдинов подумал и решил:
— Нет. Надо доложить.
— Зачем? — рассердился Закридзе.
— Ты знаешь, как все может повернуться, если узнают о схеме и о тех людях?
— Пусть лейтенант докладывает. Я не буду.
— Нужно, чтобы он вернулся.
— Вот когда вернется, тогда и решим.
Шарафутдинов опять задумался. Кому докладывать? Замполита нет — все еще в прикрытии. Капитану Маракуше? Сейчас не до этого. А самое главное, нет лейтенанта. И Шарафутдинов с неожиданно появившейся в нем сдержанностью, даже, кажется, важностью, кивнул: пусть будет так, как решил Закридзе.
Подполковник Лебедев примчался в штаб дивизии раньше комдива. Он поздравил Маракушу и, упреждая его просьбу, оказал:
— Не волнуйся, капитан, артиллерия дождется и прикроет выход Матюхина в сумерки. Что дает пленный?
— Еще не знаю… Но, думаю, для нас он даст мало — командир дивизиона. Судя по документам, наши догадки подтвердились.
— Что ж, главная задача выполнена, кое-какие детали, конечно, узнаем…
Маракуша молча согласился, однако, прикинув свое, затаенное, предложил:
— Надо немедленно готовить разведку боем.
Лебедев насторожился. В разведке боем участвуют не столько разведчики, сколько линейные подразделения. Они завязывают настоящий бой, а десятки наблюдателей засекают огневые точки врага, его батареи, расположение его подразделений и начертание обороны. В сумятице боя действуют и разведчики. Они пытаются прихватить пленного, собирают документы. Но основная тяжесть лежит все-таки на линейных подразделениях. Они принимают бой, как бы прикрывая собой разведчиков.