: копейки-то считать стыдно.
Как назло, присмотренное в прошлый раз заведение под названием «Скрипка и немножко нервно» (где-то во дворах вокруг Большой Дмитровки), напиравшее на свою круглосуточность, оказалось закрыто – на листе бумаги было написано дрожащей рукою: «Пожалуйста, приходите позже, нас аудируют!». Было, однако же, холодно. Ни один сознательный офис в Москве еще не открылся по доброй воле, и только бесстрастные ночные охранники, как деревянные солдаты Урфина Джюса, бороздили вверенные им стеклопластиковые пространства. В поисках прибежища Митя как-то бесцельно прибрел к входу в «Гнозис» и, к своему удивлению, обнаружил, что за матово-стеклянной дверью, обозначавшей один из входов в Пряничный домик корпорации, горит свет, а сама дверь приоткрыта. Неподалеку от входа стоял лиловый плимут Prawler – наиболее необычно выглядящая машина из всех, какие Мите доводилось видеть, – с немосковским номером S4CFW. Напомним, стоял ранний ноябрь – то есть светлело поздно, темнело рано, улица была негостеприимна, – поэтому миновать дорогой желтый свет, лившийся на темный пока Крапивенский переулок, было совершенно невозможно. Митя зашел, почтительно хмыкнув Prawler-у. У него не было «назначено», он пришел сам. С другой стороны, в активе у Мити было выполненное задание, и это сообщало ему гладиаторской бодрости.
Свет ненадолго вспыхнул поярче. Никого не было внутри. Ни охранника в черном костюме с карточкой на лацкане, ни оснащенной длинными ногтями Салли, ласкающей клавиатуру подушечками пальцев, ни веселого бестолкового Крекера, ни незнакомого ночного портье, ни удивительного лысого человека в неописуемой дохе, дававшего Мите первое тестовое задание. Пусто. Открыто. Только свет.
Митя миновал приемную, робко оглядел где закрытые, где приоткрытые двери офисов. Ни одного open-space[14] не встретилось ему в ответвлениях коридоров, и Митя порадовался. Хотя наш герой и считал себя добродушным экстравертом, в работе он был существом норным и вмешательства заплечных наблюдателей в сокровенное взаимодействие с компьютером не любил так же, как вуайеризм.
«Какой большой этот “Гнозис”, – подумал Митя. – В первый раз показалось, что Пряничный дом невелик, а тут, гляди-ка – куча дверей, и на всех дверях таблички: скромные, но недвусмысленно бронзовые». На одной из табличек было написано: «Эсмеральда Воробей, Бей Смелее Не Жалей». Митя удивился, потому что в этой беспощадной рифме ему почудилась рука развеселой девушки, всучившей ему памятную листовку. Сомнений быть не могло: девушка работала на «Гнозис», в «Гнозисе», здесь, в этом офисе, а не «в полях», она была послана персонально за ним, она его поймала… Митя потянул за ручку. Дверь была закрыта.