Кофе был хорош (плохой не вязался бы с Голосом). Хозяин кабинета переместился от окна к журнальному столику и, не садясь сам, указал Мите на одно из кресел. Митя покорно опустился в гостеприимную шоколадную кожу и, пользуясь тем, что привычный запах утреннего напитка как будто развернул его глаза из мозга наружу, стал осматриваться. Стало ясно: кабинет обставлен с солидным английским шиком. Все было тому подтверждением: глубокие неяркие краски на полу и стенах, стройные спартанские контуры мебели, бювары и паспарту из толстой кожи. Выделялись разве что подставка под ручки, стакан для карандашей в форме удивительной круговой венецианской маски, и кофейный столик, выполненный из какого-то экзотического дерева. «Квебрахо и альгарробо», – выплюнула блестяшку Митина сорока-память, неизвестно почему напомнившая о скульпторе-самородке Степане Эрьзя{20}, что во времена превращения России в Советский Союз прославился портретами знаменитостей и голыми женщинами, изготовленными как раз из этих пород дерева.
– Это Эрьзя, наверное? – безнадежно спросил быстро обучаемый Митя.
– Метко, – промолвил интервьюер с удовольствием. Исчел необходимым уточнить: – Это его ранние работы.
Митя наконец-то сфокусировался на собеседнике. Это был высокий худой человек, практически седой, но до седины бывший черноволосым. Глаза его оставались черными, а тонкие губы были какими-то опасно бескровными; казалось почему-то, что они способны совершенно внезапно окраситься кровью. «Дракула!» – подумал Митя, не успев ухватить невежливую мысль за хвост. Человек был немолод, и Митя не сказал бы точно, сколько ему лет. Пятьдесят пять? Шестьдесят? Семьдесят? Вроде и не высохший, но уж точно не отяжелевший. Лицо гладкое, если бы не вертикальная морщина между бровями и не резкие носогубные складки… да он и весь был такой – слишком острый, можно порезаться. Спасибо, смягчали это впечатление голос и солидный серый твид костюма – или, пожалуй, просто отводили взгляд. В общем, непонятно. И еще он почему-то не спешил садиться, усадив Митю.
– Скажите, – решился Митя, наконец, – кто вы? Салли сказала, что человек, с которым мне довелось поговорить вначале, – генеральный директор. Но вы, видимо, его начальник? Как вас всех зовут?
Собеседник усмехнулся и немного склонил голову набок, изучая Митю.
– Генерального директора… так и зовут. Он сообщит вам свое имя, когда сочтет нужным. Я же – заказчик. Единственный акционер корпорации «Гнозис». Знаете, как над главным редактором журнала бывает издатель, так и у нас. Генеральный директор выполняет заказы. Мои.