— Нет. Вернее, дома нет. У отца вообще-то есть еще ребенок, но он за него только платит.
Франк нервно хватает сигареты, но тут же кладет пачку обратно. У него тонкие, ухоженные руки.
— Выкури еще одну, — предлагает Катрин.
— Нет, — говорит он, — я сказал: только одну.
— Тебе же хотелось.
— Да. Но ты не думай, что я слабовольный.
— Ух какой снег! — восклицает Катрин и показывает на окно.
— Опять убирать придется, это моя обязанность, — говорит уныло Франк.
— Убирать снег?
— Так ведь у нас в Вильгельмру свой дом.
— Хочешь конфету?
— Спасибо, нет. — Он наклоняется вперед и с сомнением спрашивает: — А рана что, больше не болит?
— Чуть-чуть, не стоит и говорить о ней. Расскажи лучше о себе. Я же о тебе ничего не знаю.
— Обо мне? Обо мне и моих родственниках рассказывать почти нечего. Я учусь в полной средней.
Осенью пойду в двенадцатый класс, но мне скучно. В школе, конечно. А вообще-то есть кое-что, что меня интересует. Мой отец, он конструктор на металлургическом заводе в Вильгельмру, руководит исследовательским отделом. Этим объясняются его частые поездки. Он создал себе собственный мир и считает, что этот мир наилучший из всех возможных; его очень удивляет, когда я с ним в чем-то не соглашаюсь. А моя мать? О, она милейшая женщина. Дом у нас довольно большой, и ей целый день приходится хлопотать. Любопытно, как тебе у нас понравится, когда ты ко мне приедешь.
Внезапно он замолкает, улыбается, как кажется Катрин, неуверенно и смущенно.
— В школе тебе скучно? Зачем же ты учишься в полной?
— Успеваемость была хорошая. Вот и решили, что я пойду по стопам отца. А я математику и технику не очень-то жалую.
— Я тоже поступлю в полную, если все будет в порядке, — говорит Катрин.
— Есть у тебя еще чашка чаю? — спрашивает Франк.
Катрин торопится налить ему чаю и, когда склоняется над столом, замечает у него на лбу и на носу крошечные капельки пота.
Она собралась было предложить: «Да сними свитер, если тебе так жарко», — но в последнюю секунду промолчала, слишком уж бесцеремонным показалось ей такое предложение.
Катрин с восхищением смотрит на Франка, а тот спокойно пьет чай, и мысли его, кажется, витают где-то далеко-далеко.
Внезапно он говорит:
— Ну, я вижу, чувствуешь ты себя сносно. Теперь мне пора, а ты отдыхай.
Когда Франк поднимается, Катрин очень хочет сказать ему: оставайся, у меня никаких дел, я ничуть не устала. Но она только кивает и тоже поднимается.
— Хорошо, что ты зашел, — прощаясь, говорит Катрин.
— Пока, — прощается и Франк, — адрес мой у тебя есть, и номер телефона я тебе записал. Позвони как-нибудь и не пугайся, если подойдет мама.