Наконец, к вечеру второго мая все было закончено, батальон был собран вместе в отведенном ему помещении, офицерам было приказано находиться при своих подразделениях, чтобы не допустить никаких срывов дисциплины и порядка, назавтра была назначена эвакуация. Радостное ожидание счастливой перемены переживал я в тот день. Сергей Петрович тоже был возбужден и доволен проделанной нами работой. Мы не подвели себя перед лицом нашего нового начальства, все выполнили к назначенному сроку.
Завтра они приедут и найдут нас полностью готовыми к переходу под начало к ним.
Перед вечером из штаба прибыл посыльный, сказал, что командира маршевого батальона майора Точилова вызывает командир Бригады. Сергея Петровича долго не было. Пришел он уже поздно, часов около десяти, под хмельком и хмурый.
– Что случилось, Сергей Петрович? Зачем вас вызывали? – спросил я.
– Гиль решил устроить прощальную пьянку. Собрались все, вся гоп-компания, все «полковники», «генерал»…
– И Блажевич был?
– Конечно! Как же можно без Блажевича!
– И как все прошло?
– Как все прошло? Я им выдал все, что они заслуживают! Я высказал им все, что о них думаю. О каждом! Пусть помнят!
– А они что?
– Молчали. Богданов только сунулся было что-то отвечать, даже вскочил со стула, начал за пистолет хвататься, да Блажевич его дернул за фалды, усадил на стул и сказал: «Заткнись!»
– Ну, и как все кончилось?
– А как кончилось? Я выговорился, обозвал их всех сволочами и палачами, сказал им, что по ним веревка плачет, и ушел. Вот прямо только что оттуда. Они еще там остались все. Сейчас, небось, беснуются, рады были бы живьем съесть, да уж поздно!
Я был трезв, и мне совершенно понятна была величина той опасности, которая так внезапно нависла над нами от несдержанности Сергея Петровича.
– Да ведь еще не поздно, Сергей Петрович…
– Что не поздно?
– Да съесть-то нас живьем еще не поздно, ночь-то вся еще впереди…
– Ну, на это они не пойдут! Не посмеют!
– Сергей Петрович! Трезвые, может быть, и не пошли бы, да ведь пьяные они все, не так ли?
– Да, все пьяные.
– Ну вот видите. Вот уж когда секира-то над нами нависла, так нависла. Действительно.
– Я вам говорю, они не посмеют! Наши головы перед немцами застрахованы!
– Сергей Петро-ович! Какой нам смысл завтра будет в этой «страховке», когда сегодня ночью нам головы снимут! Нам нельзя оставаться ночевать здесь. Уйдемте отсюда на ночь!
– Если вы трусите, то уходите, куда хотите, а я никуда отсюда не уйду!
Он был пьян. И от вина, и от возбуждения последних дней он потерял способность здраво мыслить и в раздражении не остановился даже, чтобы бросить мне такое оскорбление. Но я не стал на него обижаться, понимая все, и бросить его одного здесь тоже не мог.