Но способность изумляться тоже имеет свои пределы, поэтому Эван был уже готов ко всему — в том числе и к встрече с безголовым призраком.
Призрак уселся, аккуратно положил голову себе на колени и обхватил руками, словно это был обычный сверток.
— О, прошу извинить мою оплошность, — внезапно воскликнул он, подхватывая свою голову и поворачивая ее к Эвану. — Сэр Эдвард Аптон, к вашим услугам, сэр. — Он снова положил голову на колени и тоскливо добавил: — Я умоляю вас воздержаться от замечаний по поводу того, насколько это неподходящее имя для человека, находящегося в моем положении. Эд! Подумать только! Тем не менее эта шутка за четыре с лишним сотни лет стала чрезвычайно тонкой. Слишком тонкой, смею заметить, сэр.
Эван заверил, что воздержится от шуток, и робко представился призраку.
— А… Сэр Эдвард, можно задать вам один вопрос?
— Не сомневаюсь, мастер Найлз, что вы хотите узнать, при каких скорбных обстоятельствах моя голова отделилась от тела? — со вздохом спросил рыцарь.
— Вам неприятно об этом говорить?
— Нисколько, сэр, — ответил сэр Эдвард, и голова его повернулась, чтобы снова взглянуть на мальчика. — Но после того, как я снискал восторг и обожание в трех графствах за свое божественное исполнение изящнейшей итальянской гальярды, мне кажется в высшей степени неприятным, когда интерес к моей персоне вызывается куда более грубым и безыскусным поводом.
— Разумеется, — вежливо ответил Эван, — просто… это очень бросается в глаза, только и всего.
— Обезглавливание, — просто ответил призрак, глядя прямо перед собой. — Старое доброе хрясь-хрясь. Нет, в моем случае это был просто хрясь. Видите ли, мастер Найлз, я заплатил палачу целых пять шиллингов за чистую работу. Думаю, он их отработал. — Он говорил об этом так, словно они обсуждали покрой его плаща, а не отсечение головы. Сэр Эдвард пожал безголовыми плечами. — Что ж, такова обычная цена немилости ее величества.
— А скажите еще, — шепотом спросил Эван, — каково это, быть призраком?
Сэр Эдвард устало вздохнул.
— Это серое и унылое существование. Серое и седое, какой когда-то была моя борода, — ответил он. — Ни охоты, ни пиров, ни… — тут голос его прозвучал особенно грустно, — ни танцев. Призраки появляются тогда, мастер Найлз, когда жизнь человека грубо и резко обрывается. Мы остаемся узниками в мире живых до тех пор, пока не получим освобождения.
Прежде чем Эван успел задать ему новый вопрос, серебряный вихрь, словно комета, пронесся по небу. Когда он пролетел, его сверкающий хвост не сразу растаял в воздухе.
— Пошли! — проворчал на ухо мальчику знакомый голос. — Сегодня же мой День смерти! Следующий будет только через год. Давай сделаем что-нибудь особенное!