Потом Эван заметил нос и пару бакенбард, да таких отчетливых, что он уверенно бросился к ним через всю церковь.
— Сэр Эдвард! — прошептал он.
Вытянутая рука мальчика коснулась холодного камня (на самом деле это был настоящий пурбекский мрамор). И он понял, что стоит перед каменным изваянием, поразительно похожим на оригинал. Голова сэра Эдварда была на месте, а пышный воротник вокруг его шеи бросал безмолвный вызов искусству королевского палача. Длинные изящные пальцы рыцаря были молитвенно сложены поверх кирасы, а возле его тупоносых сапог лежала послушная каменная собака, а может быть, даже лев. Точно сказать было трудно, поскольку уши животного были давно отломаны, а на морде застыло выражение веселого добродушия.
Эван все еще разглядывал рыцаря, когда вдруг дверь со скрипом приоткрылась. Резко повернув голову, он успел заметить, что дверь уже захлопнулась, и этот звук особенно гулко прозвучал в пустоте церкви.
Почему-то Эвану стало не по себе.
— Кто здесь?
Он ждал ответа, и когда его не последовало, почувствовал себя неуютно. Эван осторожно прошел в южный предел, где было темнее и заметно прохладнее, поскольку через плиты пола просачивался холодный воздух из находившегося внизу склепа.
Эван вздрогнул и резко затаил дыхание, потому что темнота вдруг колыхнулась, и порыв ледяного воздуха коснулся его руки.
— Кто здесь? — испуганно пискнул он. — Кто это?
В ответ что-то метнулось к нему из темноты. Эван хотел отпрянуть, но от ужаса не смог даже пошевелиться. Кто-то цепко держал его за плечо.
Но это было не холодное, мягкое прикосновение призрака.
Это был кто-то гораздо более живой.
— Ну-ка, ну-ка, кто это у нас так кричит и вопит? — прозвучал раздраженный женский голос.
Вспыхнувший свет фонаря ослепил Эвана, и на какой-то миг он перестал видеть что бы то ни было, кроме темных теней.
— Опять этот мальчишка! — с негодованием воскликнул второй женский голос.
Эван не видел говоривших, но тут же узнал их по голосам. Первый голос принадлежал Филлис Флайт, а второй — Мадж. Именно сильная рука Мадж крепко стискивала его плечо.
— Отпустите меня! — завопил он, пытаясь вырваться.
— И не подумаю, пока ты не развяжешь язычок и не расскажешь нам, чем ты тут занимался! — прогремела Мадж, как будто была полицейским, задержавшим опасного преступника.
От мысли, что ему придется рассказывать кому-то о событиях этой ночи, Эван начал брыкаться еще сильнее.
— Пустите меня! — снова закричал он. Голос его эхом облетел церковь.
Он не слышал, как распахнулась дверь, зато увидел, как еще два фонарика вспыхнули в темноте. Это появились Джинни и Бобо.