Хозяйка растерянно подавала стаканы, ножи, вилки. Надя отошла в окну и повернулась спиной к немцам.
Девушка еле держалась на ногах. Ее раздражали каждый стук вилки, каждое немецкое слово. Не в силах больше выносить присутствие гитлеровцев, она вышла в сени. Спотыкаясь в темноте, Надя прошла к старому ящику и села на него. Вслед за ней вышла и присела рядом сестра.
Сидели молча, невольно прислушиваясь к тому, что творилось в комнате.
А там гулянка была в разгаре. Слышался звон стаканов, крики, хохот.
— Не думай о них! Что еще можно ждать от грабителей? — успокаивала Надя. — Да, — вспомнила она, — а мы так и не проведали бойца. Проголодался, наверное.
— Я собиралась после того, как уйдет старик, выбрать момент. Хотела накормить его. Но теперь нельзя. Скажи, не будут ли они обыскивать? Боюсь.
— Эти собаки нажрутся, напьются и повалятся с раздутыми животами. Утром уйдут. Я кое-что из их разговор поняла. Жаль, плохо в школе учили немецкому.
В комнате что-то упало на пол и разбилось вдребезги. Раздался взрыв хохота.
— Что они там делают? — хотела встать старшая сестра.
Надя движением руки остановила ее:
— Сиди.
Но вдруг донесся пронзительный крик ребенка. Хозяйка, вскочив, кинулась в комнату. Володя, бледный, с испуганными глазами, потянулся к ней:
— Мама! Мама!
Крепко прижав к груди, мать расцеловала его, погладила мягкие волосы и принялась утешать:
— Я же сказала тебе — спи. Ну чего ты испугался? Спи.
Солдаты, продолжавшие пить и есть, не обращали внимания на крик ребенка.
Только ефрейтор с животной похотливостью не отрывал взгляда от женщины. Он с присущей развратникам развязностью подмигнул ей.
Женщина, вздрогнув, отвернулась и, уложив ребенка, склонилась у его изголовья.
Она почувствовала, что кто-то, шатаясь, приблизился к ней. Сердце замерло, не было сил пошевельнуться.
Вот к ней протянулись грубые руки, потрепали по щеке и подняли ей голову. Женщина, словно почувствовав нож убийцы у своего горла, в ужасе вскочила, дрожащими, высохшими губами прошептала:
— И вам не стыдно? Вы же командир! Прошу, оставьте меня в покое, не пугайте ребенка…
Ефрейтор удивленно отшатнулся и, выпрямившись, крикнул:.
— Кровать нужна, освободи!
Одной рукой он указал на ребенка, другой — на дверь.
В это мгновение вбежала Надя:
— Что случилось?
Ефрейтор невольно отступил. Хозяйка молча подняла ребенка и торопливо прошла к двери, успев крикнуть Наде:
— Пойдем, выходи быстрее!
Девушка повернулась к двери. Но солдат — по всей вероятности, недавно надевший шинель студент, молодой, сильный, с выражением игривого кокетства на лице — проворно загородил ей дорогу. Он сузил покрасневшие глаза и, улыбаясь, пригласил: