Помню, явилась ко мне Делегация колхозников из одного района:
— Пересмотрите наши государственные акты на вечное пользование землей.
— Как это так, пересмотрите? В чем дело?
— В том, что в наши акты много неудобных земель включено: болота, пески и еще черт знает что. И со всей земли налог…
— А что вы раньше смотрели?
— Проглядели… Да не мы, те, кто акт получал, давно отсутствуют: кто помер, кто в город перекочевал.
— Не можем. Не полагается.
Так и не пересмотрели… Возможно, надо бы пересмотреть, но ведь для этого пришлось бы центральные органы беспокоить…
Интересное бы чтение получилось, полезное. Может, мне самому заняться? Не выйдет. Надо было в свое время дневник вести, все записывать….
Как-то моя дуреха сказала мне:
— Купил бы ты мне, Ваня, рояль или пианино. Я бы начала музыке учиться.
В другое время послал бы я ее, голубушку, с этой причудой к дьяволу чай пить, а тут у меня мысль — надо ее хоть чем-нибудь занять, иначе от безделья задумываться начнет.
Купил я ей пианино, пусть стучит. Нанял учительницу из нашего музыкального техникума, Елену Максимовну, женщину добрую, пожилую. Потом я узнал, как Елена Максимовна отказывалась, — очень уж ей не хотелось понапрасну время тратить. Но директор техникума мужик был твердый, припугнул увольнением. Сколько за нашими руководящими спинами происходит такого, что, когда узнаешь, только руками разведешь.
Хорошо, что музыкальная блажь у моей благоверной прошла быстро. Все дело, оказывается, было в том, что жена первого секретаря Александра Георгиевича была первоклассная пианистка, даже на каком-то конкурсе, чуть ли не па международном, получила премию. После смерти мужа она немедленно уехала в Москву, и моей дурехе подражать стало некому — у нового секретаря жена оказалась женщиной обыкновенной, матерью троих детей.
Долго моя дуреха к пианино не прикасалась. Однажды поднимаюсь я по лестнице и слышу: до-ре-ми-фа-соль-ля-си и снова до-ре-ми-фа-соль-ля-си…
Спрашиваю супружницу:
— Осваиваешь?
— Вещь берегу…
Кто-то сказал ей, что, если инструмент долго стоит без употребления, он может испортиться. Она и начала раз в неделю, по средам, гаммы выстукивать и выстукивала, пока соседи не взбунтовались…
Вчера за обедом жена сказала:
— Ваня, что это у тебя с зубами?
И подала мне зеркальце. Я глянул и чуть не обмер — у самого переднего зуба не хватало большого куска — выкрошился. Мне и так было очень неприятно, а жена говорит:
— Где кусочек-то? Уж не съел ли ты его?
Кусочка я не нашел, хотя для верности даже под столом полазил.
— Выходит, съел…
— Нехорошо это, Ваня. Дурная примета…