Через полчаса схватки сделались беспрерывными и более болезненными. Повитуха дала знак Сирене, что пришла пора лечь на кровать. Сморщенное обезьянье лицо негритянки склонилось над роженицей, а жилистые черные руки надавили ей на нижнюю часть живота. Издав многозначительный, удовлетворенный смешок, старая африканка начала готовить Сирену к родам.
Фрау Хольц склонилась над молодой женщиной и зашептала ей на ухо, словно опасаясь, что старая ведьма могла ее понять:
— Мефрау, если хотите, я попрошу у сеньора Альвареса немного настойки опия — всего каплю или две — на тот случай, если боль станет совсем непереносимой.
— Нет! — гневно воскликнула Сирена, схватив фрау Хольц за руку. — Лучше я умру, чем попрошу о чем-нибудь этого мерзавца! Ни при каких обстоятельствах не вздумайте обратиться к нему! Пообещайте мне это, фрау Хольц!
— Хорошо, мефрау. Не беспокойтесь. Я обещаю это.
Для старой женщины данное в этот момент обещание было самым нелегким в ее жизни. Каждый приступ роженицы фрау Хольц переживала вместе с нею. С какою радостью фрау Хольц взяла бы все мучения молодой женщины на себя, если бы только это было возможно! С виду суровая, хладнокровная, чопорная немка обладала привязчивым и преданным сердцем; со всей нежностью, на которую только она была способна, старая экономка полюбила свою хозяйку и, казалось, готова была ради нее и в огонь и в воду.
А тем временем Цуна Мууб разрывала на части простыни и скручивала их в тугие и толстые жгуты, которые затем ловко прикрепила к ножкам кровати, связав в один большой узел. Проделав все это, повитуха показала Сирене, как пользоваться этим диковинным приспособлением. Когда начался следующий приступ болезненных схваток, роженица ухватилась за жгут, набрала в легкие побольше воздуха и начала приподнимать себя на постели, а потом выдыхала воздух маленькими порциями.
— Как собака, мефрау, — недоверчиво пробормотала фрау Хольц, — эта ведьма хочет, чтобы вы вели себя как собака!
— Однако у животных нет таких проблем при родах, как у людей. Я попробую следовать ее советам. Ведь в отношении ходьбы во время схваток она оказалась права. Фрау Хольц, дорогая, если вы увидите, что я собираюсь кричать, зажмите мне рот рукой. Пожалуйста! Я не хочу, чтобы Цезарь узнал о происходящем здесь. Обещайте мне как женщина женщине! — она задыхалась от нахлынувшей боли и снова ухватилась за жгут.
Сирена лежала хватая ртом воздух и стараясь послушно следовать указаниям Цуны Мууб. Но беспорядочные мысли клубились в голове молодой женщины. Что будет, если она умрет? Что тогда станет с ребенком? А если ребенок умрет? Как сможет она жить на свете после этого? Что ей тогда останется? Как жить без любви к ребенку Ригана? В чем тогда будет заключаться смысл ее жизни?