— Лекция по физиологии. Я порой думаю, что он забывает о том, что ты когда-то был апотекарием.
Талос не ответил. Он по-прежнему смотрел на звезды в оккулусе.
Три недели, подумал пророк. Он не спал с самого начала этой бесконечной погони, когда из пустоты явились эльдары спустя считанные часы с момента, как он расправился с астропатами. Сколько раз с тех пор они входили и выходили из варпа? Сколько раз они вновь появлялись в реальном пространстве, только чтобы обнаружить еще одну эскадру поджидающих их эльдар?
Три недели.
— Мы не можем продолжать бегство, Сайрион. Октавия умрет. И мы сядем на мель.
Сайрион поднял взгляд вверх на торжественно вздернутые распятые кости Рувена.
— Я почти жалею, что ты убил колдуна. Его силы сейчас были бы весьма кстати.
Талос взглянул на брата усталыми глазами. В их черной глубине сверкнуло нечто похожее на веселье.
— Возможно, — допустил он. — Но тогда бы мы были обречены выслушивать его бесконечный треп.
— Тоже верно, — ответил Сайрион. Едва он договорил, как снова по всей палубе завыли сирены.
— Они нашли нас, — Талос откинулся на спинку трона, а его голос превратился в обессиленный шепот. — Они нашли нас. Октавия, это мостик.
Ее голос звучал также утомленно, как выглядел и сам Талос.
— Я здесь, — произнесла она в вокс. — Микрофон в моих покоях.
— Эльдар тоже, — сказал Талос. — Готовь корабль к очередному прыжку.
— Я не могу продолжать, — ответила навигатор. — Я не могу. Мне жаль, но я не могу.
— Через двадцать минут максимум они подойдут к нам вплотную. Уведи нас отсюда.
— Я не могу.
— Ты твердишь это уже больше недели.
— Талос, пожалуйста, послушай что я говорю. Еще один варп-прыжок убьет меня. Или два, неважно. Ты убиваешь меня.
Он поднялся с командного трона, подошел к ограждению и облокотился о него, глядя на организованный хаос на мостике внизу. На гололите мигали шесть приближающихся угроз: шесть эльдарских кораблей, чьи паруса скрадывала мгла помех.
— Октавия, — произнес он, смягчив тон, — они не могут преследовать нас вечно. Мне нужно от тебя совсем немного. Пожалуйста.
Прошло несколько мгновений, и ответ пришел от самого корабля: палуба вздрогнула, когда варп двигатель начал нагнетать энергию, чтобы вырваться из одной реальности в другую.
— Помнишь, — голос Октавии эхом прокатился по командной палубе. — Когда я первый раз вела «Завет»?
В её голосе звучала странная двойственность, когда она сливалась с машинным духом корабля; от этого единства у Талоса бежали мурашки по коже.
— Помню, — отозвался он по воксу. — Ты сказала, что можешь убить нас всех, ведь мы — еретики.