Свято место, однако, пусто не бывает, и вскоре по мере сил его уже заполнял ее следующий супруг из новых русских, крутой до невозможности, которого в конце концов нашли у мусоропровода с двумя отверстиями калибра 7,62 во лбу. После него у Кати осталась квартира, пятинедельный плод и глубокая внутренняя убежденность, что все мужики — козлы рогатые.
Уверенность эту она сохранила на всю жизнь, а вот с неродившимся ребенком вскоре рассталась и, твердо решив, что главное для настоящей женщины — это независимость, начала новую жизнь, двигая потихоньку науку историческую. Однако героическое Катино прошлое не забывалось. Она постоянно напоминало о себе давнишней дружбой с подполковницей Астаховой, а кроме того, многолетним, вечно агонизирующим романом с Василием Петровичем Семеновым, по-простому дядей Васей. Говоря строго, никакой он был не дядя, а высокий белобрысый майор, из которого паскудная работа вытягивала все соки, а потому в постели он особо не блистал. Однако, благодаря отзывчивости и по-настоящему хорошему к гражданке Бондаренко отношению, этот изъян ему прощался. Ценился он главным образом за бескорыстный размах широкой милицейской души.
Вот и на этот раз, с трудом добившись потребных кондиций мужской майорской гордости, Катя с огорчением почувствовала, как секунд через тридцать дядя Вася, вздрогнув пару раз и хрипло застонав, неподвижно навалился на нее всей своей тяжестью. Это означало, что секса больше не будет. Утешив себя мысленно: «Затрахаю сегодня Берсеньева до смерти», Катя принялась из-под майора выбираться:
— Васечка, родной, забыла совсем, есть у меня вопрос — одна не могу разобраться.
Сквозь плохо зашторенное окошко Семеновской комнатухи пробивался блеклый свет быстро уходившего осеннего дня. Совсем рядом громко стучали на стыках рельсов колеса трамваев и надрывно ревели моторами грузовики — ничего не поделаешь, район такой, Охта.
Тем временем, отдышавшись, майор свесил с кровати жилистые, покрытые густым рыжим волосом ноги и, закурив «Стюардессу», с улыбкой глянул прищуренным карим глазом на партнершу:
— Эх, Катерина. Хитра ты стала, как Лиса Патрекеевна. Я ведь знаю, ты сюда не трахаться пришла, а вопрос решать.
— Конечно, дорогой. — Катя смачно поцеловала дядю Васю в шею.
Майор подождал, пока она натянула кружевное черное бельишко от Диора, и, ловко защелкнув хабарик в открытую форточку, поинтересовался:
— Ну, не тяни кота за хвост, излагай.
— Противный ты стал, Васечка, душный. — Смотревшаяся в полупрозрачных трусиках и еле заметном бюстгальтере совершенно обворожительно, Катя сделала круг по комнате и, дав возможность рассмотреть себя со всех сторон, прижалась к майорской груди: — Ты ведь знаешь, негодник, как я к тебе отношусь.