В общем. Всучила она всё ж конфеты эти подарочные, еле-еле за дверь вытолкали.
Снова настроение говённое.
Я на диванчик, страдать. Добил меня этот грильяж совсем. Что, думаю, за невезенье! А тут сестра к моей зашла, та еще дура, конченая. Сели они, трясогузки, на кухне балаболить, самовар поставили чаи гонять. И конфетки так, кстати, вроде б пришлись. А чего с ними церемониться. Еще слышу и смеются, паскудины, надо мной. Хоть какая-то, от него польза, говорят. Засранки. Открывают атласную крышку с цветами первомайскими — ба! три стольничка в коробке, на конфетах. Коричневенькие. С Кремлем.
Я тут же подхватился — нервы ж всё. На пределе. Кепку, плащ, деньги схватил и — в ментовку.
Нет уж, думаю, варвары. Не получится. Не на таких, сволочуги, напали.
Залетаю в кабинет. Лейтенантик, следователь, меня увидел, ну как солнышко ясное стал. «Помирились? Вот и ладненько, вот и хорошо. Вот тут, внизу, подпишите, что претензий больше не имеете».
Эге, думаю, сколько ж тебе дали, если ты такой ласковый. Да и черт с вами!
Подписал!!
Вышел, брату с автомата звякнул, выезжай мол, Вовка, дело есть. Взял водки, шампанского, коньяка дорогущего бутылку, язык, икры, буженины, рыбы красной, фруктов разных на базаре. Самого такого, что в жизнь бы ни купил. Да зашел ещё в радиотовары и «Океан-209» взял, закордон слушать.
Дома — скатерку, сервиз достал, хрустали. Посидели существенно. Джаз по «Голосу Америки» поймали. Закусили, как цари.
А и правильно, Артушка, сделал, брат говорит. Всё равно б его отмазали. А так — деньги. Живые.
И когда, бывало, денежек в доме нету, жене, помню, говорил: «Пойти может, прогуляться, губу подставить?»
Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь.
Вяло побросав еще с полчаса мяч, сборище потихоньку расползлось. На сегодня волейбол стал безнадежно не интересен.
Ради справедливости следует отметить, что некоторые из свидетелей драгоценной находки впоследствии не раз были замечены в том, что бестолково ныряли у берега в мутной воде, шаря руками по дну. Лица у них были жутко озабочены.
Мы же отправились в беседку, заказали пивка с доставкой и — в покерок до ужина.
Проигравшего — по ушам.
Однажды в теплую летнюю пору, под вечерок, когда солнышко уже завалилось и вот-вот стемнеет, мы поднялись на гору, с сокровенным запасом мокрого, и, усевшись кружком, затеяли винпозиум на тему «Вермутский многоугольник».
— Смирно. Вольно. Нали-вай! — скомандовал Седой.
— Пьем заразу, — глядя стакан на просвет, сказал я. — Пьем и пьем. Когда печенку сушить начнем? В рифму получилось.
— Некрасов.