— Это верно, — сказал Союзов.
— Но хорошо здесь то, — прибавил я, — что начальство пустило наше дело вширь, и благодаря ему то, что говорилось нами шепотом, обсуждается теперь на всех перекрестках. Никогда и в голову мне не приходило, что в каждой местности, где нас обнаружат, мы в действительности именно и одерживаем крупную победу! Ты верно сказал, что наше начальство, охраняющее монархию, разбивает ей лоб камнем всякий раз, как хочет избавить ее от нас, подобно медведю, оберегавшему пустынника от мухи.
— Ну да мы и сами не мухи, — сказал Союзов.
— Пока, — ответил я печально, — мы только безвредные мухи, но это правда, что своими преследованиями из нас скоро сделают настоящий осиный улей, от которого им не поздоровится.
Так мы шли до самого вечера, когда наткнулись в большом селе на постоялый двор низшего разряда и вошли в него закусить.
Поев со мной щей с кашей из одной миски, Союзов сказал хозяину, высокому, крепкому старику, занимавшемуся своим делом, не обращая на нас никакого внимания:
— А мы у тебя и переночуем. До Костромы все равно не дойти сегодня.
— Переночуйте! Да только пашпорта-то у вас с собой ли?
— С собой!
— То-то же. Мне их не надо! — сказал он, отмахиваясь от Союзова, полезшего в карман за паспортом. — Для вас нужны. Тут облавы везде ночные бывают. Полиция семь раз за лето окружала и мой двор, как будто какой разбойный притон. Всех, кто пашпорта не представил, хватали и увозили, да и с пашпортами-то не все отделывались. Просто житья не стало.
— А из-за чего? — спросил я.
— Да тутотки недалеко бунт затевали. Хотели по-новому жисть устроить.
— А много народу облавами переловили?
— Бегунов много попалось. А из настоящих-то только двоих застали на месте. Все другие проведали раньше о беде и ушли в другие губернии.
— А сегодня не будет здесь облавы?
— А кто ее знает? Вчера кум приходил предупреждать, что начальство опять заворошилось.
Мы помолчали.
— Уж не лучше ли нам уйти да переночевать у кого в деревне? — сказал я нерешительно.
— Как хотите! — ответил хозяин. — Я предупредил, чтобы потом не пеняли на меня.
Мы собрали свои пожитки и вышли в темноту ночи, которая сначала показалась нам почти непроницаемой. Сильный порыв ветра, вырвавшись из-за угла, обсыпал наши лица мелкими холодными снежинками. Мы не хотели останавливаться в этой деревне. Здесь, казалось нам, было опасно, и мы пошли далее по низкому берегу Волги.
— А ведь и в следующей деревне может быть облава! — сказал Союзов.
— Конечно. Давай-ка переночуем снова где-нибудь под открытым небом. Нам уж не привыкать спать.