Снова взвизгивают двери. Ветерок прекращается. Он, кажется, вышел. Едем дальше.
Перекресток, квартал, мост… Перекресток, квартал, площадь… Простор, величие. Через стекло обжигает солнце. Над брусчаткой струится горячий воздух.
Молодая пара направляется к выходу. Обмениваются новыми восторженными восклицаниями. На площади они выходят. Я провожаю их взглядом.
Семь лет назад я приехала в Петербург. Да, уже прошло семь лет. Как быстро идет время!
В салон входит целая группа. Туристы, молодежь. Восклицания, смех. Иностранцы. Держатся свободно. Судя по тем коротким фразам, что я слышала, — поляки. Или чехи. Девушки так нарядны. Я не была так нарядна, когда семь лет назад приехала из Новгорода…
Парни с интересом поглядывают на меня. Мне это приятно. Потому что их девушки хороши. Да и помоложе их девушки. Мне уже двадцать четыре, а им — от силы по двадцать. Я для них — почти старушка. Но парни все же поглядывают, и их девушки замечают это.
Я отворачиваюсь к окну. «О чем это я только что думала?.. Ах да! О любви…» Автобус выехал на площадь. Солнце падает на меня. Вижу в стекле свое отражение. Продолговатое лицо, округлый мягкий подбородок… Хорошо, что я обрезала волосы. Так мне лучше! По крайней мере так считаю я.
Лоб блестит в солнечных лучах. Блестящий лоб — это тоже можно где-нибудь использовать. Блестящий ум!.. Можно обыграть: блестящий лоб, блестящий ум. Здесь и гениальность где-то близко!
А губки мои хороши, ничего не скажешь. Ягодки. Всем назло!.. Почему назло? Не знаю! Просто я так хочу!.. Ротик, правда, немного великоват. Но совсем чуть-чуть. В этом даже есть что-то привлекательное… Легкое отступление от классики разве не может быть порой изящнее самой классики? К тому же, подмечаю, — мода. С некоторых пор вышли из моды маленькие кукольные ротики и пухленькие щечки…
Глаза прищурены в солнечных лучах, жестки. Прищуренные глаза никого не красят. Это — на заметку тем, кто работает над своим образом. Достаю из сумочки солнцезащитные очки. Лето в этом году выдалось настоящее.
Я еду в издательство. Везу рукопись романа. Как примет его редактор? Первая моя книга пошла хорошо. Были отзывы читателей; и не только из России — и из Прибалтики присылали письма, и из Польши. Кто-то из знакомых моих видел, как эту книгу читали в Гурзуфе… Со второй книгой вышла маленькая промашка — залежалась на прилавках и на складах. Убытков издательство не понесло, но все же… И вот — третья… Редактор пролистнет рукопись, пробежит пару страниц глазами, с сомнением хмыкнет… Тогда я сниму очки, и он увидит мой жесткий прищур…