— Мне нужно сходить в одно место, — вдруг объявил маг. — Можешь гулять, есть, пить, вон в той нише — дверца в ванную, но разговаривать ни с кем не нужно. За этим тут следят.
Он встал, чуть покачнулся, но тут же выпрямился и твердым шагом направился к одной из боковых дверей. А я осталась сидеть на диване перед подносом с пустыми фужерами. Впрочем, сразу после ухода эрга к столику направилась одна из служанок и подхватила поднос.
— Принеси, пожалуйста, пирожных и чаю, — решив испытать, до каких границ распространяется запрет мага и разговаривать мне нельзя только с конкурентками или вообще ни с кем, сказала я вслед служанке.
Обтянутая темной тканью простого платья спина женщины даже не дрогнула, и я решила было, что она не услышала. Или не захотела слышать. Но вскоре убедилась в своей ошибке. Женщина куда-то унесла пустую посуду и вскоре вернулась с новым подносом. На нем стояли две вазочки с пирожными и фруктами и две чашки с горячим напитком.
Эрг вернулся, когда я уже доедала третье пирожное и прикончила чашку горячего чая, пахнущего почти как дома. Вместе с ним пришел молодой светловолосый голубоглазый мужчина в незатейливом костюме песочного цвета, остановился напротив меня и начал изучающе разглядывать. А маг бесцеремонно плюхнулся рядом на диван, сцапал вторую чашку, отпил глоток и вдруг спросил:
— Сама за чаем ходила?
— Служанку попросила, — хмуро буркнула я, смешно врать, когда почти два десятка людей видели, как все было на самом деле, и мстительно добавила: — У меня еще коленки дрожат.
— Я же предупреждал — ни с кем не разговаривать, — недовольно скривился маг, но по его интонации я уже понимала, что наказания не будет.
И потому скривилась в ответ:
— А это и не считается разговором.
— Покажи ему руку, — не пожелав вступать в спор, сухо приказал эрг и сунул в рот пирожное.
«Какой же он все-таки невоспитанный, вернее, все они», — заключила я и подала пришедшему помятую мэром руку.
Блондин взял ее в прохладные пальцы и начал осторожно прощупывать начавшие темнеть синяки. Я следила за его тонкими чуткими пальцами с утроенной бдительностью, некоторые врачи в своем стремлении найти больное место совершенно не беспокоятся об ощущениях пациентов.
— Кости целы, — буркнул местный эскулап флегматично, достал пузырек и начал осторожно втирать мне в кожу сероватую мазь.
Боль постепенно начала утихать, и даже синяки побледнели. «Здорово. И очень интересно, это мазь такая чудодейственная, или парень и правда умеет что-то эдакое, сверхъестественное», — думала я, наблюдая, как руки, присыпанные едва заметными рыжими веснушками, стирают последние темные пятна.