Дмитрий впервые задумался над тем, какова будет его жена. Тоже ведь вопрос, надо, чтоб и разумна была, и неплодной не оказалась, и матерью хорошей, и… к душе легла… Не раз князья жен обратно к их отцам отправляли, потому как не пришлась княгиня…
Но эти заботы казались такими далекими! Ему всего тринадцатый, куда тут о женитьбе думать… Тем паче что митрополит Алексий снова поездку в Сарай задумал. Вести из Сарая принесли, что борьба идет между чингизидом Мюридом и ханом Абдуллой.
– А Абдулла не чингизид?
– Тоже таков, но его темник Мамай поставил, а Мюрид, тот со стороны Большой Орды пришел.
– Кому тогда подарки везти?
– То-то и оно, что обоим.
Не все поняли замысел митрополита, пришлось объяснять. В Орде разлад, уже открыто дерутся меж собой Мамай, зять убитого Бердибека, и ханы Синей Орды, за которыми сила степей стоит. Мамай по правобережью Волги ходит и в Крыму правит, а его противники по левому берегу, в Сарае.
Бяконт покачал головой:
– Ох, как бы не ошибиться со ставкой-то… Задобришь Мюрида, а Мамай осилит, тогда как?
– Дары обоим пошлем, и Мюриду, и Абдулле Мамаевскому. А ярлык поедем просить в Сарай, куда же еще? Если неурядица возникнет – с нас спрос маленький, кто ж знал, что в Сарае незаконный хан сидит? Но главное не то, я мыслю, что, пока Орда меж собой не сладит, можно много пользы для Руси и Москвы поиметь. Князь Димитрий Иванович, не упусти случай, твое время настает. Пока в Орде разлад, Московское княжество поднимай, под него остальные ставь, иначе нам с этим лихом не справиться!
Позже один на один митрополит говорил уж совсем откровенно:
– Молод ты, конечно, Димитрий, да времени ждать, пока возмужаешь, у Руси нет. Тебе всю Русскую землю под себя брать. И ни на кого не смотри, никого не слушай, пусть ругают тебя, пусть загребущим да несправедливым ныне назовут. Внуки да правнуки разберутся, воздадут сторицей, когда поймут, что не для своих закромов старался, а больше обо всей земле думал.
Долго внушал отроку митрополит про то, какая ему нелегкая судьба выпала, и про то, какую обязанность наложила. Дмитрий даже чуть испугался – выдюжит ли?
– А ты, отче, поможешь?
– Помогу, каждый шаг подскажу, где и грех на себя возьму, чтобы тебе легче было… Нет у тебя другого пути, ежели дорога́ тебе та земля, что дедами завещана, ты ее видел, когда в Сарай плыл. А еще с игуменом Сергием познакомлю. Радонежский монах весьма разумен, отцом духовным стать может.
И снова за бортом ладей журчала вода, свиваясь тугими струями, снова бежали по сторонам то высокие, то низкие берега… Но на сей раз не было рядом брата Владимира Андреевича, он в Москве остался, ни к чему всем ездить. А еще обратил внимание Дмитрий на то, что деревни по берегам вроде ожили чуть, за два года больше стало дымов, чаще люди встречаться, кто в лодке, кто просто у воды с делом.