Петров огляделся повнимательней. Половина таверны занята печью, стойкой, полками, на которых расставлена посуда, для посетителей установлены чистые столы, тяжёлые и прочные, лавки по длине столов, в красном углу — образа. На полках за стойкой разнокалиберные и разноцветные штофы с напитками.
— Савелий, — обратился Петров к фельдфебелю, — ты, у нас человек разбирающийся, просвети-ка насчёт местного ассортимента.
— Чем торгуют, — подсказал Иванов.
— Так всё просто, вашбродь, — ответствовал Сява, поняв, что от него хотят, и начал тыкать пальцем в бутылки: — Вино, простое вино, зеленое вино, акцизное вино, водка сладко-горькая, водка очищенная, бальзама. А еще баранки, пряники, конфетки.
Петров поморщился: — Ну, для того, чтобы нажраться, есть всё, даже леденцы для закусона, а просто поесть есть что-нибудь?
Вахмистр-трактирщик закончил читать письмо, и отдал его женщинам. Те стали благодарить, а он, махнув рукой, мол, не стоит, подошёл к столу гостей.
— Здравия желаем, Николай Сергеевич, будь здоров, Акакий Анисимович! — и отвесил уважительный поклон остальной честной компании.
— Кирилл, чем сегодня попотчуешь? — спросил Иванов.
Уланский вахмистр был невысок, но крепок, розовощёк, как и положено, слегка кривоног, одет в белоснежную рубаху и почти чистый передник.
— Щи имеем с солониной, с бараниной, жирные, вкусные, каша тоже есть, гречневая, с салом, — начал перечислять Кирилл, — ещё пироги есть с гречкой и творогом, хлебные лепёшки ржаные и кисель картофельный, сладкий.
— Неси, неси, — замахал рукой Иванов, — на всех неси, что-то мы проголодались.
— Ничего себе, — удивлённо произнёс Петров, — у меня только от названий слюнки потекли, а сколько стоит это удовольствие?
— Кирилл нас будет пытаться бесплатно накормить, но мы заплатим. Акакий Анисимыч, насколько наш обед потянет?
— По пятачку, если без вина.
— Почему без вина? С вином.
— Если не до беспамятства, то полтинник.
Петров, барабаня пальцами по столу, негромко спел:
— Царь был дурачок,
Хлеб стоил пятачок…
Иванов вскинулся на него: — Рот закрой!
Сидоров тоже осуждающе покачал головой:
— Ты в восьмидесятом году ходил к мавзолею орать, что Брежнев дурак? Нет? А сейчас что расхрабрился?
Иванов покосился на старосту и сказал негромко: — Анисимыч, ты же ничего не слышал?
Староста усмехнулся: — Это ваши дела, барские, мне в них лезть несподручно. Конечно, ничего не слышал.
— Следи за языком, а то раз, и уже поёшь "По диким степям Забайкалья". С этим строго.
— Было б строго, "Аврора" бы не стрельнула, — съязвил Петров, и поднял руки: — Сдаюсь, сдаюсь…