А собака все выла и выла.
Однако ночью ничего не случилось. И днем тоже. Правда, гарью уже попахивало так, что и не слишком чуткий нос Петра Васильевича, испорченный московским постоянным смогом, сквозь который по ночам даже в самую ясную погоду на небе можно разглядеть разве что несколько самых крупных звезд, и тот почувствовал запах гари. Но тревожиться оснований не имелось. И день прошел, как и все предыдущие дни: дети купались и прятались от солнца под широким тентом, сооруженным Петром Васильевичем, звучала музыка из переносного приемника, время от времени игривый голос сообщал, где горит и сколько слоев мокрой марли должно закрывать нос и рот, чтобы не отравиться всякими вредными веществами, содержащимися в дыме. При этом взрослые то и дело с опаской поглядывали на широкую полосу осоки и крапивы, протянувшуюся вдоль речки. Но змеи, если они там еще оставались, не показывались, а лезть в осоку и проверять, что там и как, ни у кого желания не обнаружилось. О змеях только и говорили на деревне, вспоминая, когда и кого укусили, чем лечились и чем лечение заканчивалось. А Петру Васильевичу представлялось, что где-то там, среди осоки, сбился огромный черный клубок, наподобие волос Медузы Горгоны, из которого торчат оскаленные змеиные морды, и что клубок этот рано или поздно должен развернуться и совершить обратное движение к деревне. И прикидывал, как лучше поступить, имея в виду полученный опыт.
Ближе к вечеру несколько старух, возглавляемых бабой Дуней, обходили деревню с иконами, повязав их чистыми рушниками, сопровождаемые любопытствующими детьми и собаками. Останавливались возле каждой избы, пели визгливыми голосами:
– О пресвятая и преблагословенная Мати сладчайшего Господа нашего Иисуса Христа, припадаем и поклоняемся Тебе пред святою и пречестною иконою Твоею, еюже дивная и преславная чудеса содеваеши, от огненного запаления и молнеиноснаго грома жилища наша спасаеши, недужныя исцеляеши, и всяко благое прошение наше во благо исполняеши, смиренно молим Тя, всесильная рода нашего заступнице: спаси и сохрани, Владычице, под кровом милости Твоея благовернаго государя нашего, императора Николая…
– Куда тебя понесло? – воскликнула баба Лиза, всего лишь года на три моложе бабы Дуни. – Какого еще императора?
– А-а, ну да! Не туда глянула, – сконфузилась баба Дуня. – Может, «О спасении утопающих Пресвятой Богородице»? Там есть одно место очень душевное… – предлагает она.
– Тут и утонуть-то негде, а ты о спасении утопающих, – возражает еще одна старуха, баба Маня.