Все приобрело необычный блеск, из купола небесного упало лиловое яблоко, совершив путь развития тесной двойной системы. Оно выкатилось в никуда, исчезнув в параллелях земного сложения. Лестничная конструкция тронулась, и все содержимое происходящего – взлетело подобно демоническому каравану, с силой нашептывая звук девственного сада, в котором когда-то лукавый змей таился. Под бой наручных часов, украденных с запястья Июня, показались позолоченные сани, переворачивая своим спешным движением едва сложившуюся данность. Сани затягивали в себя еще жившие тела, еще цельные предметы, что так и не обернулись в смерть от сильнейших преобразований, и, не считаясь с пассажирами, бросились в перевернутую бездну, полную не смертельного огня, что расступилась в то самое мгновение, когда Петр прикрыл свой взор. Все унеслось стороной, едва гибель затворилась, глаза Апостола исчезли с карты вселенной, унося с собой загадочный источник света и силу утреннего сияния.
Этой тяжелой уже прожитой ночью миру снились аллеи, не имеющие существенного края, что вели в прозрачность тайн, рассыпаясь в кулаке сонной конвульсии, вздоха, зевания. В то время как после часов, пережившие наказание философа – потеряли себя, с раскаленного подоконника слетел голубь, оценивая старые виды лазурного берега. Порхая над запахом рынка в поисках крепких ветвей и цветущих каштанов, он отдыхал на карнизах коралловых крыш, неся мир тому, во что он в данный момент смотрел. Бледные ставни в городе Nice отворили себя, оголяя угол заставленной комнаты – смотрящей в море, и между страницами книги с пейзажами Claude Monet рассыпался спрятанный дубовый лист, что был украден с аллеи сна еще тридцать лет тому назад.
«В то время, как после часов…»
Однажды кто-то снял мраморный домик с видом на воду, и в холодном мае небесные своды покрывались серебром, боясь простудиться, а после выпал снег, продолжая суетиться с небес мелкими крошками, и вечное солнце кипело в своей системе, нежно отдавая свои руки земле. Уехать в Лондон, переодеть костюм, купить три колеса для летних дорог, захотеть тоненькую девочку с чистыми глазами подвезти до угла Grosvenor Square – это все твой сердитый фолк. Когда доберешься, пересчитай деньги испачкай формальным парафином шелковую сорочку и примерь часы с тремя циферблатами на левую руку. Я не жду, я только надеюсь на возможность далекого будущего. Деревья заполняли сад своим колоритом, душой, очарованием, и каждая травинка знала прошлое корней, как было посеяно, где дух скитался, за что его заточили в семя яблони, дуба, осины. Как приживалось в земле, как прорастало от сезона к сезону, и пересказывалось быль за былью. Уж поле вспахано для новых садов, уж движется Страшный суд, а ты все здесь в этой жизни заплутал. Через год вернешься сюда и станешь смотреть на воду явственной вишней, по щиколотку мне будешь первое время. Я склонюсь над тобой, произнеся: «Твой состав крови есть самоубийца», – а через несколько лет ты удивишься первому чувству рождения плодов и что эти рождения безболезненны для тебя.