Так с самого детства запечатлелась во мне моя страна во всей ее необъятности. Это тоже было подарено мне судьбой.
Перед глазами мелькали поля и леса под солнечным летним небом; иногда серебряный блеск ручья, стремившегося вниз по откосу между стволами деревьев, которые, казалось, карабкались в гору все выше, все быстрее, убегая от поезда.
Незабываемые картины детства! Как живо вставали они предо мной на чужбине, когда я позже начала читать книги наших писателей и поэтов, которых так любила моя мама.
Можно только удивляться, как в изгнании, работая с утра до вечера, в нищете и заботах, она продолжала жить полной духовной жизнью. Она была из тех людей, про которых Шмелев писал, что они «в себе понесли Россию».
В ее дипломе об окончании Екатерининской гимназии Санкт-Петербурга в 1907 году записано после ряда отметок, что помимо перечисленных предметов она обучалась также рукоделию, пению и «танцованию». Когда после длинного трудового дня, поздним вечером, мама садилась за вышивание мережек, оплачиваемых грошами по метру, она любила вспоминать прочитанное и часто пела русские песни.
Случалось, она читала стихи на память, и словами поэтов оживала на чужой земле Русь Великая: «даль степей расстилала-ся», «цепи гор стояли великанами», а нас ждал «край, где все обильем дышит и реки льются чище серебра».
И жила в нас надежда, которая будет теплиться всегда, что в конце жизненного пути все-таки будет Рубежное.
Мы выходили на небольшой белой станции, где, как всегда, нас ожидали лошади, но однажды вместо постаревшего уже Кирилла Ивановича нас встретил уже другой, молодой кучер. Год за годом наступал новый век.
Пока жила Мария Насветевич, старое поместье продолжало свое мирное существование еще прошлого века, и малая часть моей жизни - два-три года - принадлежит этому благодатному времени.
Я и сейчас вижу бабу Муню в кресле-качалке на залитом солнцем крыльце, Дези у ее ног, а я, стоя на стуле сзади, пытаюсь ее обнять.
Светлые, ласковые картины доживающего века. В парке, перед окнами столовой, варят в больших медных тазах вишневое варенье. Беззаботная молодежь возвращается с тенниса. Где она была, эта теннисная площадка?
Мой дядя Ника, весь в белом, с ракеткой в руках; вот он уже у рояля, подбирает аккорды, не сводя глаз со смеющегося лица Ольги Роговской. Ольга, юная и стройная, с длинной толстой косой на спине… Дочь тети Анны от первого брака, она большей частью жила у родителей матери, владельцев конных заводов. Ольга, искусная наездница, не страшащаяся никаких лошадей и
никаких препятствий, воплощенная радость жизни… Что стало с ней в обрушившихся на нас бурях?