— Ты предаешь друзей, — кивнул Имур. — И приносишь несчастье. Да, я могу отпустить их, и вина за это не станет для тебя непосильной ношей. Никто не ждет от тебя иного.
Айре было больно слышать подобное, но сейчас это было лучше, чем позволить умереть Мышику.
— Они пропустят вас, — сказала она на родном языке, обернувшись к своему дорасскому подданному. — Оставьте меня здесь и езжайте.
— Нет, — мотнул головой Кэйра. — Ваше Величество, я не смогу уважать себя, если оставлю вас с ними. Это всего лишь грязные варвары, которые умеют только давить массой. Моих солдат учили убивать и умирать, с ними я многое прошел, мы разгоним этих бродяг и прорвемся вместе с вами.
— Это лучшие люди хана Дайрута. — Айра постаралась вложить в голос как можно больше убежденности, ей очень хотелось, чтобы в это утро никто не умер, тем более он. — Они умеют сражаться, и делают это хорошо. Я твоя королева, я приказываю тебе оставить меня.
Мышик Кэйра коротко кивнул, затем поднял руку со сжатым кулаком и резко показал вначале два пальца, затем три и сразу после этого пять, а потом пришпорил коня. В следующее мгновение кто-то подхватил Айру сзади, и на короткое мгновение она перестала видеть, что творится вокруг, а затем ее на скаку уронили в пыль.
Когда бывшая королева Дораса, отплевываясь, поднялась, все оказалось кончено. Дорасские всадники лежали на дороге, утыканные стрелами, как чудовищные ежи, а их коней уже ловили нукеры.
— Глупые, но смелые, — сказал Имур. — Судя по тому, как мало их оказалось, им ты нужна была меньше, чем нам. Кто это был, высокий такой?
— Очень достойный человек, — грустно сказала Айра и даже не заметила, что произнесла эти слова на дорасском.
Ей нужно было срочно возвращаться, чтобы отправить гонцов в Тар-Мех и другие некогда Вольные Города. Ган-Дез лишился гарнизона, а этот город был очень важен для Орды, и потерять его будет опасно.
* * *
Владыка Дегеррай не одобрял занятий астрологией, и тем более против этого были иерархи Светлого Владыки.
С последними Родрис старался не ссориться, а первому служил так много лет, что с трудом подчас вспоминал то время, когда почитал высшей силой искусство магии, и только его.
Однако сейчас он был уверен в том, что никто его не осудит.
Этим вечером он, запершись в комнате постоялого двора, из окон которого открывался вид на Гаро, нарисовал свою космограмму, которую знал наизусть еще со времен обучения в Сиреневой Башне.
Но на этот раз он вычислил еще и местоположение небесного тела, поначалу бывшего «алой звездой».
Раньше не имело смысла учитывать его — звезд, а на самом деле Осколков, на небе было без счета, и влияние их части оказывалось настолько мизерным, что любой уважающий себя астролог просто отбрасывал его.