- Возьмите за ради бога! Возьмите сколько надо, - зачастил просительно.
- Ну, всё! – осадила она мямлю, показав твёрдый характер. – Вываливайтесь, а не то, избави бог, меня прищучат гаишники за запрещённую парковку.
Он, красный как мак, послушался, быстро открыл дверцу, ухватился за край крыши и сноровисто выскочил на тротуар. Не медля, забыв поблагодарить щедрую таксистку, забрал с заднего сиденья плащ и, выставив на тротуар чемодан, хотел было захлопнуть заднюю дверцу, как неожиданно услышал:
- Стойте! – Опять её что-то толкнуло изнутри, и она вопреки здравому смыслу и только что принятому облегчающему решению – избавиться от кудлатого поскорее и рвануть, наконец, домой – приказала: - Садитесь!
Он не сразу понял, вопросительно просунул голову в заднюю дверцу и удивлённо посмотрел, решив, что ослышался. «Ну и страхомордия!» - с ожесточением подумала она, злясь и на себя и на мордию.
- Да садитесь же! – прикрикнула, вспомнив, что и он, как и она сейчас, часто не мог договориться сам с собой.
Больше повторять не пришлось. Верзила, торопясь, бросил вещи на старое место и сам торопливо влез на переднее сиденье, повернулся к ней лицом и уставился в ожидании разъяснений. Она в сердцах даванула на газ, рванула с места ни в чём не повинный «Опелёк», заставив его опасно, с визгом шин и юзом, крутануться на скользком асфальте в неположенном месте, и, немного успокоясь, пристроилась в авторяд.
- Я могу вас приютить на ночь, - сказала без выражения, - если вы, конечно, не возражаете.
- Конечно, не возражаю, - поторопился он согласиться. – Спасибо. – Помолчал-помолчал и некстати добавил: - Я уже, кажется, привык к вам.
Она презрительно фыркнула. Не хватает ещё, что в любви объяснится дуре бабе. Вроде бы никогда раньше сопли не распускала, а тут – на тебе! – пожалела! Да не какого-нибудь там затюканного юнца, а здоровенного страхолюдного увальня. Домой тащит на ночь! А что, если…
- Только чтобы никаких вольностей! – строго предупредила навязавшегося постояльца.
- Да что вы! – искренне возмутился он. – Исключено! – решительно отмёл даже малейшие подозрения на собственную аморальность.
Она исподтишка искоса, не поворачивая головы, ещё раз оглядела его. «Ну и тоже дурень!» - обиделась за себя.
Опять замолчали, привыкая к новой неожиданной ситуации.
- А как отнесутся к появлению чужого мужика ваши домочадцы? – осторожно спросил он.
- Никак! – отрезала, снова разозлившись и на себя за то, что тащит в дом абсолютного незнакомца, и на него за то, что согласился. – Их нет, - и пояснила: - Я живу одна.