Мэдди растерянно отхлебнула чаю.
— Нет, ты точно всё забыл. У меня «красивые глаза»? С чего это, чёрт побери? Ты же сказал, что я эгоистичная корова, погубившая твою жизнь.
— Я? Прости, если я так говорил. Но я ничего подобного не помню.
— Ах, как тебе повезло.
— Вообще-то не слишком, — хмыкнул я, глядя в пол. — Трудно начать жизнь заново.
— Прости. Мне пока тяжело это осознать. Так ты что, не знал своего имени и всё такое?
— Всю неделю, что торчал в больнице. И всё время думал, кем же я был до амнезии. Удачно ли сложилась моя жизнь, был ли я порядочным человеком, — понимаешь, о чём я?
— Надеюсь…
— И вот оказалось, что моя семья распалась, я болтался по чужим углам и потратил все сбережения на адвокатов.
Она промолчала, но глаза наполнились слезами, и она тихонько заплакала. В этот миг мне хотелось только одного — просто обнять свою жену, прижаться губами к её губам, и это был бы самый чудесный миг. Поколебавшись мгновение, я всё же решился нежно погладить её по руке.
— Ты что делаешь?
— Э-э… утешаю тебя?
— Не смей!
Зато псу было позволено лизнуть ей ладонь — Вуди можно, а мне нет.
— Прости, что стал дурным вестником, — промямлил я. — Но я должен был сообщить тебе лично.
В наступившей тишине неожиданно отчетливо заурчала посудомоечная машина. Я заметил фотографии на холодильнике.
— Это наши дети? Так вот они какие…
Девочка широко и открыто улыбалась в объектив, а мальчик изо всех сил старался выглядеть независимым. И самое потрясающеё — оба оказались миниатюрными копиями своих родителей. Дилли как две капли воды похожа на мать, а Джейми — вылитый я.
— Господи, какие красавчики… — выдохнул я, а она кивнула и встала рядом со мной.
— Это во Франции. Сейчас Дилли немножко подросла. А Джейми терпеть не может фотографироваться.
Абсолютно сюрреалистичный миг. Мать гордо демонстрирует детей их отцу. Мэдди, высунув кончик языка, аккуратно поправила фотографию, а я готов был прыгать до потолка. Та пустота, которую я ощущал с 22 октября, наполнилась глубочайшим смыслом. Незатейливый жест, легкое движение её губ — и всё внутри просияло; я стал сильным, энергичным и, наконец-то, живым.
— Они прекрасны, — повторил я. — Прекрасны и удивительны.
* * *
На обратном пути весь мир переменился. Первые фейерверки в небе вспыхнули именно в мою честь. Мне хотелось хватать за руки прохожих и каждому рассказывать, что я только что встретил удивительную женщину. Потом постепенно шаг сменился легкой трусцой, а дальше я уже летел, не чуя под собой ног. В квартиру вошел всё-таки шагом, но всё ещё в приподнятом настроении. Гэри сидел в кухне, разложив на столе перед собой внутренности лэптопа.