— Тебе, наверное, нелегко, чувак.
— Да уж…
— Сначала вообще о нём не помнил, а потом выясняется, что старикан почти при смерти.
— Да уж… нехорошо.
— Вот именно. Нехорошо. Так оно и есть. Вкус какой-то странный. Маринованный лук может испортиться?
— Ты не знаешь, во сколько точно Мадлен собиралась в больницу?
— He-а. Но ты можешь туда позвонить. Или это потому что уксус какой-то специальный, бальзамический или вроде того.
— Наверное, мне всё же следует ей позвонить. Выяснить, когда она туда идет, что нужно… и вообще.
— Можно и позвонить. Только она просила этого не делать. Хм, похоже, меня поташнивает.
Я не готов был прямо сейчас встретиться с детьми. Но в случае с отцом обстоятельства не оставляли выбора, знакомиться нужно было немедленно. Чтобы не умереть от горя, если он всё же скончается.
* * *
У входа в больницу я подумал, что надо купить что-то в подарок. Может, открытку или цветы? Или что-то, демонстрирующее уверенность, что он скоро поправится, журнал, например, или даже книжку? Не очень толстую, конечно; «Война и мир» или четвёртый том Гарри Поттера — это, пожалуй, чересчур. Но я абсолютно не представлял, что может быть интересно моему отцу. Слово «папа» ассоциировалось только с набором ролевых моделей, переживших мою амнезию. Капитан фон Трапп и король Лир смешались с Гомером Симпсоном, Дартом Вейдером и забавным палаткой из рекламного ролика семидесятых.
Я поднялся на четвертый этаж и направился прямиком к палате отца. Откровенно здоровый вид крепкого темноволосого мужчины, лежавшего на кровати, приятно удивил. Так это и есть мой отец. Папа. Я присел рядом и преданно взял его пухлую руку.
— Привет, пап, это я. Пришёл, как только узнал.
Мужчина внимательно посмотрел на меня.
— Кто ты, мать твою, такой, трахнутый ублюдок? — рявкнул он с выраженным восточным акцентом.
Тут я разглядел арабское имя на пластиковой бирочке и пулей вылетел из палаты.
Присел в коридоре отдышаться. Итак, я держал за руку постороннего пожилого мужчину, — в такой ситуации трудно сохранить спокойствие. Впрочем, может, он и не посторонний, а Гэри просто забыл сообщить, что мой отец сирийский шпион, сделавший карьеру в Королевских ВВС, несмотря на малопонятный акцент и склонность к грамматически некорректной нецензурной брани.
Наконец-то я стоял перед палатой, фамилия обитателя которой совпадала с моей. Я решительно взял себя в руки и шагнул через порог. На больничной койке, в окружении урчащих аппаратов, обмотанный проводами и трубками, лежал тощий, кожа да кости, старик — бесцветная кожа обтягивала скулы, губ почти не видно. Контраста ярче не придумаешь: плазменные мониторы и дорогущие технологии космической эры — и тело в центре, словно мумия бронзового века, чудом сохранившаяся в торфяных отложениях.