— Амритсингх?
— Да. Слышали когда-нибудь это имя?
— Нет. У меня практически не было дел в Индии. Но я наведу справки. Вы с ним знакомы?
— Скажем так: знаком заочно. Причем знаком заочно не только с ним, но и с его семьей. У него красивая жена. Две дочери. И сын Риши.
Рустамбек отставил стакан. Встав, подошел к окну, выходящему во двор банка. Сказал, не оборачиваясь:
— Чувствую, вы действительно провели большую работу.
— Действительно, господин Рустамбек.
— За чем же дело стало?
— Только за одним: чтобы вы сказали «да».
— Конечно, я говорю «да». Я даю вам полную свободу действий. И обещаю полную поддержку.
Проехав от Арбата, где она жила, к Остоженке, Полина остановила «Тойоту» в одном из тихих переулков, у кафе «Пойма». Это кафе было ее любимым местом, здесь вкусно кормили, всегда было тихо, и, главное, она знала, что не встретит здесь никого из своих знакомых.
В кафе сидели всего две пары, и, к счастью, ее любимый столик в углу, с видом на Москву-реку, был свободен. Сев спиной к залу, так, чтобы ее никто не видел, она заказала подошедшей официантке кофе, яйцо всмятку и яблочный пай — и стала смотреть на реку.
Она любила смотреть на Москву-реку. Она выросла далеко от Москвы, но Москва ей нравилась. И особенно ей нравилась Москва-река. Эта река, такая же небольшая, как ее родная Сухона, ничем особенным не поражала. Но ей нравилось в этой реке все — каменные набережные, возникающие то тут, то там белые храмы и луковки церквей, проплывающие мимо баржи и речные трамваи, качающиеся на мелкой волне утки, изредка пролетающие чайки.
Впервые за долгое время она провела эту ночь одна в собственной квартире и, проснувшись, решила одна позавтракать в кафе. Накануне Луи предупредил, что будет весь день занят, — что ж, она посвятит этот день себе. Посвятит, хоть и будет по нему скучать.
Покончив с яйцом всмятку и паем, налила в чашку кофе. И услышала шорох. Краем глаза заметила: к ней за стол без всякого разрешения садится какой-то парень.
Как вести себя с нахалами, она отлично знала. Повернула голову, чтобы осадить наглеца, и увидела: это Чика.
Меньше всего она ожидала увидеть здесь Чику.
Со времени, когда она, оказавшись в Москве, сразу же попала в его лапы, став путаной в «Балчуге», прошло уже несколько месяцев. Теперь она другая, многое поняла. Все то страшное, вся грязь и мерзость, связанные для нее с Чикой, постепенно забываются. Чика вычеркнут из ее жизни. И вот — он возник снова.
Чика, как всегда, одетый с парикмахерским лоском, надушенный своими любимыми «Труссарди», усевшись, улыбнулся ей своей отвратительной сутенерской улыбочкой, о которой она уже успела забыть.