* * *
Через несколько месяцев бедному барону Арману де Сансе пришлось добавить к списку своих неприятностей еще одну.
Как-то вечером на дороге послышался стук лошадиных копыт, затем на старом подъемном мосту всполошились индюки. Во дворе залаяли собаки. Анжелика, по воле тети Пюльшери сидевшая в комнате за вышиванием, тут же бросилась к окну.
Она увидела лошадь, с которой слезали два долговязых худых всадника, одетых в черное, а по тропинке вслед за маленьким крестьянским сыном шел мул, склонившись под тяжестью тюков.
— Тетя! Ортанс! — закричала она. — Смотрите! Мне кажется, это наши братья, Жослен и Раймон.
Две маленькие девочки вместе со старой девой быстро спустились вниз. Они появились в гостиной, когда школяры приветствовали дедушку и тетю Жанну. Со всех сторон сбегались слуги. Тут же послали в поле за мессиром бароном и в огород — за мадам.
Подростки с некоторым смущением наблюдали за всей этой суетой.
Им было пятнадцать и шестнадцать лет, но их часто принимали за близнецов, потому что они были одного роста и очень походили друг на друга. У обоих был смуглый матовый цвет лица, серые глаза и черные жесткие волосы, которые спускались на мятый и испачканный белый воротничок школьной формы. Они отличались только выражением лица. В Жослене было больше силы, в Раймоне — больше скрытности. Пока они односложно отвечали на вопросы дедушки, кормилица, вне себя от счастья, постелила на стол красивую скатерть и принесла горшки с пирогами, хлеба, масла и котелки с первыми каштанами. Глаза подростков засверкали. Не в силах больше ждать, они уселись за стол и начали есть так жадно и неаккуратно, что привели Анжелику в восторг.
Она заметила между тем, что они худые и бледные, и что их черные саржевые костюмы протерлись на локтях и на коленях. Разговаривая, они опускали глаза. Казалось, никто из них не узнавал ее. Раймон носил на поясе пустой рог. Она спросила у брата, для чего это.
— Для чернил, — важно ответил он.
— А я свой выбросил, — сказал Жослен.
Появились отец и мать с канделябрами в руках. Барон, несмотря на свою радость, был немного обеспокоен.
— Неужели это вы, мальчики мои? Вы даже не приезжали летом. Разве не странное время вы выбрали для каникул?
— Мы не приехали летом, — объяснил Раймон, — потому что у нас не было ни единого су, чтобы нанять лошадь или хотя бы сесть в карету, которая идет от Пуатье до Ньора.
— И если теперь мы здесь, то это не потому, что стали богаче, — продолжил Жослен.
— … А потому что отцы-августинцы выгнали нас вон, — закончил Раймон.
Повисло напряженное молчание.