Адриан сидел на кровати в своей комнате в дедушкином дачном доме на острове Вэрмдэ. На коленях у него стоял ноутбук, и он писал то, что не хотел показывать ни одной живой душе. Он занимался этим уже все лето, и Юсеф с Грейс считали, что таким образом он справляется с похищением Фрэнси и стрессом от того, что произошло между отцом и Наташей.
Открылась дверь, и вошел дед.
— Она вернулась, — сказал он. — Твоя мама вернулась.
Юсеф плакал, с его лица исчезло то безжизненное выражение, которое появилось на нем, когда его дочь исчезла.
Адриан отложил компьютер и, подойдя к деду, обнял его, трясущегося от рыданий. Так они долго стояли и оба изнемогали от любви к Фрэнси.
Ее не было две недели.
Целую вечность.
О возвращении рассказала по телефону Крошка Мари. Фрэнси позвонила ей с мобильного и попросила приехать и забрать ее откуда-то в районе Орштафэльтет. Сначала ее долго рвало, а потом она уже была не в состоянии вести машину. Ее трясло, голова кружилась.
Крошка Мари привезла Фрэнси домой на остров Лидингё, раздела, вымыла, вытерла полотенцем, намазала тело кремом — кожа у Фрэнси высохла так, что все тело чесалось, — потом накормила с ложки, отпоила чаем с медом и бульоном, потом дала сухие хлебцы и омлет. Так кормят тяжелобольных. Потом у Фрэнси начался приступ паники, и пришлось ей дать успокоительное — три таблетки собрила. Потом она заснула.
Юсеф и Грейс немедленно сели в машину и уехали, загрузив на заднее сиденье Адриана, а также Пенса с Бэлль в детском кресле.
Был разгар лета, жара, пора отпусков и школьных каникул. Однако Юсефу и Грейс не пришлось нынче отдохнуть. Адриан почти все время сидел со своим компьютером то в доме, то в саду. Из соображений безопасности они почти не выезжали за пределы дачи, которую охраняли люди Фрэнси. Пару раз приезжал Пер, чтобы побыть с детьми. Один раз была Кристина с семьей, они быстро поужинали, так и не поговорив о Фрэнси. У младшей сестры всегда были сложности со старшей, присутствующей или отсутствующей.
Юсеф и Грейс тяжело страдали от того, что их дочери так далеки друг от друга.
Между ними будто лежала запретная зона, на которую обе боялись ступить, чтобы не наступить на заложенные там другой мины страха, зависти, непонимания.
Если бы у сестер не было общих дел по бизнесу, они бы вообще встречались только на обязательных семейных сборищах.