– И сколько ты просидела… в башне?
– Сто лет. Я же говорила. Меня поместили туда, когда мне исполнилось восемь.
Выпрямляюсь и успокаиваюсь. Хватит сходить с ума. Надо думать, что делать дальше, иначе можно натворить немало дел.
– Если светлые узнают, что я тебя нашел и ничего им не сказал, разразится война.
– А ты скажешь, что в этом случае я бы тебя убила. Если бы ты сказал.
– Я не смогу тебя защитить.
– Я тебя сама защищу. Не бойся.
Вздыхаю и оборачиваюсь. Сидит на полу, обхватив руками коленки, и смотрит мне в глаза.
– Ты ненормальная.
Лучше бы я подружился с гоблином. Однозначно.
– Может, скажешь, чем я заслужил такую милость? И почему должен везде таскать тебя с собой?
– Ты красивый. И смешной. С тобой не скучно.
– Не скучно. Сомневаюсь.
– Не сомневайся. Я все знаю о скуке.
– Ладно. Видимо, ничего с тобой не поделаешь. Пока побудешь со мной. Надо тебя откормить и вывести из этого города…
– Нет.
– Не понял.
– Я не хочу уходить из города. Я всегда мечтала его увидеть. Я научилась слышать то, что происходит снаружи. Очень плохо, но часто в темноте представляла себе, как живут снаружи люди, гномы и остальные расы. И всегда мечтала точно так же гулять, смеяться, веселиться. Я не хочу уходить.
– Но тебя найдут. Твои глаза выдают тебя с головой.
– Они не заметят. Они будут думать, что у меня черные глаза и что я мальчик.
– Кто «они»?
– Все.
– И даже эльфы?
– Все.
Так. Все. У меня больше нет аргументов. Хочет оставаться – пожалуйста. Я вымотался, мне плохо, у меня были насыщенный день и не менее насыщенная событиями ночь. Так что я – спать. А это чудовище пусть что хочет, то и творит, мне плевать.
С этой мыслью я подхожу к кровати и падаю на нее, закрываю глаза и почти мгновенно отрубаюсь. Во сне меня кто-то обнимает и ложится рядом. Тепло и непривычно. Но почему-то, даже когда ее пальцы осторожно касаются чувствительного уха, я только дергаю им и не просыпаюсь полностью.
– Конфеты.
– Что?
– Конфеты. Хочу.
Медленно открываю глаза и смотрю на девочку, сидящую на моей кровати.
Ой. Слишком резко сел. Голова раскалывается… Странно, вчера я не чувствовал боли от порезов, ссадин и, кажется, от пары трещин в ребрах.
Она отодвигается от меня и садится на пол.
Так. Придется встать. Где моя одежда?
– Ты идешь?
Она кивает и встает. Э-э… рубашка – это, конечно, хорошо, но…
– Погоди. У меня где-то здесь были еще одни штаны. Нашел! Сапог нет, уж извините. Но штаны все же надень.
– Велики.
– Подумаешь, малость великоваты, зато голым задом не будешь сверкать. – Отрываю кусок от подола ее рубашки и подвязываю штаны, предварительно заправив в них рубашку. Вид получается довольно комичный, но на первое время сойдет.