. Однако он не связывал эти дорогостоящие обязательства лишь с борьбой против Кеннеди. Он искренне верил в «революционный долг» [Кубы] по отношению ко всему полушарию. Подобно Великому освободителю Симону Боливару, который сражался за независимость Венесуэлы в начале XIX века, Кастро был полон решимости вдохновлять и обеспечивать свержение старого порядка во всем регионе.
Программа подготовки повстанцев, в рамках которой в Гавану в начале 1962 года прибыло несколько сотен специально отобранных лиц, обозначила возможность трений между службой национальной безопасности Кубы которая только становилась на ноги, и советскими советниками. Несмотря на призыв Хрущева в январе 1961 года к действиям и предложение Шелепина начать смуту летом этого года, у Москвы было двойственное мнение о выгодах, которые могло бы дать наступление Кастро в регионе. Большая часть коммунистических партий в регионе была против вооруженного восстания как стратегического направления, отдавая предпочтение стачкам и другим формам политических действий и даже (как это было у чилийских коммунистов) — выборам. В результате кубинское Министерство внутренних дел, которое ведало тренировочными лагерями, не привлекало советников по разведке из Советского Союза. Офицеры КГБ по крохам собирали информацию, но не обращались к Москве по вопросам планирования и финансирования тренировочных лагерей>{41}.
Осенью появились новые свидетельства будущих неприятностей для советского блока на Кубе. Когда просьба Кастро о военной помощи застряла в Москве, кубинцы стали жаловаться на действия в своей стране разведслужб и из стран Восточной Европы>{42}. На КГБ они не оказывали давления, но когда служба военной разведки Советской Армии (ГРУ) направила в октябре 1961 года на Кубу группу, чтобы создать здесь свою резидентуру, кубинцы заартачились, полагая, что советские военные слишком активно вербуют агентов. Алексеев, который возглавлял небольшую резидентуру КГБ и полагался в основном на контакты с ведущими кубинскими руководителями, не преминул использовать недовольство кубинцев, чтобы подорвать возможности получения информации своими потенциальными конкурентами>{43}.
«Я не против ГРУ, — смиренно сообщал Алексеев в Москву после жалобы сотрудников ГРУ своему начальству на препятствия, чинимые с его стороны, — но Фидель Кастро решил, что проблемы безопасности должны проходить по каналам КГБ, а не ГРУ». Далее Алексеев утверждал, что «вопрос о создании резидентуры ГРУ на Кубе не был достаточно проработан». «Кубинская военная разведка, — заключал он, — еще не готова для подобного развития событий»