.
Сам Большаков считал очень соблазнительным встречу с Кеннеди-младшим. В конце концов он доверенное лицо президента. 9 мая Большаков решил рискнуть и встретиться с Кеннеди без разрешения. Это был День победы — национальный праздник Советского Союза. Посольство было закрыто.
Но Хоулмен сумел дозвониться до Большакова и пригласил его на поздний ланч. Было уже 16 часов. Когда Большаков спросил, почему он звонит так поздно, Хоулмен ответил, что разыскивал Большакова целый день. Он предложил встретиться в ресторане в Джорджтауне.
Едва они сели за стол, как Хоулмен сказал, что Роберт Кеннеди готов встретиться с Большаковым сегодня вечером в 18.00. Хоулмен предложил Большакову подвезти его к входу в Министерство юстиции на углу 10-й улицы и Конститьюшен-авеню. За столом воцарилась тишина. Хоулмену было любопытно, как отреагирует Большаков. Тот посетовал лишь, что не одет надлежащим образом: «Я же не готов к этой встрече». Хоулмен улыбнулся: «Ты всегда готов, Георгий».
Некоторое время спустя Хоулмен подвез Большакова к зданию Министерства юстиции. Правительственные учреждения на Конститьюшен-авеню были уже закрыты. Как планировалось, Роберт Кеннеди спустился на лифте с пятого этажа, где был расположен его офис. Он прошел мимо охранника и ждал Большакова у входа. Его сопровождал Эдвард Гатман. Когда Хоулмен и Большаков подошли к подъезду, они увидели Генерального прокурора и его помощника сидящими на гранитных ступенях. «Господин Генеральный прокурор, хотел бы вам представить господина Георгия Большакова». Большаков и Кеннеди обменялись рукопожатием. Гатман и Хоулмен ушли. Оглянувшись, журналист бросил взгляд назад на Генерального прокурора США и офицера советской разведки, пересекающих авеню Конституции и направляющихся к Моллу — длинному зеленому газону между памятником Вашингтону и Капитолием. Последнее, что заметил Хоулмен: двое, занятые оживленным разговором, направляются к Музею естественной истории>{31}.
Роберт Кеннеди тщательно подбирал слова. «Американское правительство и президент обеспокоены, — начал он, — тем, что советское руководство недооценивает способностей нового правительства США и лично президента. Недавние события на Кубе, в Лаосе и Южном Вьетнаме усугубляют опасность непонимания Москвой политики новой администрации. Если эта недооценка сил США имеет место, — предостерег Генеральный прокурор, — то это может вынудить американских руководителей выбрать соответствующий курс»>{32}.
Роберт Кеннеди хотел дать понять советскому правительству, что его брат готов отойти от внешней политики времен Эйзенхауэра, если это найдет достойное понимание Москвы. Открыто осудив «нединамичную и беспомощную» политику прежней администрации, вследствие чего «новому правительству досталось тяжелое наследство», Роберт Кеннеди заверил Большакова, что президент много работает над вопросами новой прогрессивной политики, которая будет проводиться действительно в национальных интересах. Успешный саммит мог бы сыграть важную роль в укреплении нового курса.