— Так сколько ты сказал? — переспросил Карцев, закрывая дверь сторожки.
— Сколько слышал…
И в эту секунду взревел двигатель. Человек в шапке изумленно посмотрел на Карцева и пулей вылетел из сторожки.
А мимо него пронеслась, набирая скорость, груженная яблоками «шкода» Карцева.
Карцев тоже вышел из сторожки. Шлагбаумшик медленно повернулся к нему и в бессильной злобе тихо сказал:
— Ну, смотри… Тебе жить.
Карцев ничего не ответил, подошел к машине Сереги и, садясь к кабину, бросил человеку в шапке:
— Отойди от шлагбаума, а то разнесу вдребезги.
Мчались машины русской равнинной трассой. Теперь впереди шел Серега. В утреннем свете голубовато-серебристые «шкоды» были красивы и стремительны. И мчались они так, словно ничего не могло их остановить. Дремала Лена, сидя на пассажирском кресле, заросший щетиной Карцев смотрел вперед воспаленными глазами. Погасшая сигарета приклеилась к губе… Измученное лицо Сереги тоже было небрито. Глаза красные, время от времени опускаются веки, становится бессмысленным взгляд, потом Серега встряхивает головой, испуганно смотрит в зеркало, видит Карцева, шумно втягивает в себя воздух и выпрямляется на своем водительском сиденье. Раз или два Серега потер левую сторону груди рукой, словно пытался снять боль, потом поморщился, сунул таблетку под язык…
— Забирайся в койку, малыш, — сказал Карцев Лене. — Поспи.
Лена виновато улыбнулась, не ответила.
— Скоро встанем. Как совсем рассветет, отдохнем…
Тишина. Яркое синее небо.
Лежат неподвижно в зеленой траве Карцев и Серега Пушкарев.
Стоят неподалеку две «шкоды» с настежь распахнутыми дверцами.
Подошла Лена. Поставила небольшой чемоданчик «на попа», на чемоданчик кружку с горячей водой, помазок, безопасную бритву. Сереге на живот положила механическую бритву «Спутник».
— Через десять минут позову на завтрак, — сказала она и ушла.
Карцев приподнялся, стал намыливать физиономию. Серега, лежа, завел бритву.
— Женись, Витек, — сказал Серега, глядя в синее небо.
Карцев молчал, окунал кисточку в горячую воду.
— Неужели доедем до московского шестьдесят пятого километра — и она снова выйдет?.. А ты потом до следующего рейса будешь дергаться, как Буратино на веревочке…
— Двадцать лет разницы… — глухо сказал Карцев, разглядывая себя в зеркальце. — Ты об этом подумал?
— А сколько нам жить осталось? Ну, десять, пятнадцать лет. Зато какие это были бы у тебя десять лет!..
Карцев молчал, брился. Скребся Серега жужжащим «Спутником».
— Кто тебя еще так любить будет? — грустно спросил Серега.
К Рязани Карцев подъезжал один. У аншлага «Рязань» стоял щит: «До поста ГАИ — 500 м».