— Но я фотографию видел!
— Это у следователя-то?
— Откуда ты знаешь про следователя? — насторожился Николай Иванович.
— А где ты еще мог ее видеть? — резонно заметил Алик, и с ним было трудно не согласиться. Но этим он не ограничился, а, загадочно подмигнув, хмыкнул: — Я про все знаю! И про то, как вы меня с Женькой отпевали, тоже.
— А-а, так ты уже был у него? — догадался наконец Николай Иванович.
— У кого? У Женьки-то? — переспросил тот и засмеялся. — Был, конечно, но не разговаривал. Инкогнито, так сказать. — Его тон начинал раздражать Николая Ивановича, он нахмурился. А Алик, словно чтобы поддразнить его, нарочно продолжал громоздить свои нелепости. — Я и у тебя был, между прочим, матушку твою видел. Постарела она совсем. Сколько ей уже?
— Восемьдесят три, — машинально проронил Николай Иванович. — А почему она мне ничего не сказала?
— Так она-то меня не видала, — опять хмыкнул Алик.
— Слушай, объяснись, наконец! — вспыхнул, не выдержав, Николай Иванович. — Что все это значит?
— Ну вот, сразу и объяснись! — притворно обиделся Алик. — Пойдем тогда в дом, что ли. Чего ж мы тут глаза всем мозолим Ты водочку-то початую прихватил? — хохотнул он. — Ладно, не сердись, у меня есть.
В доме, как с первого же взгляда убедился Николай Иванович, Алик уже надежно освоился. И опять этот факт неприятно задел хозяина.
— И давно ты тут? — сухо проворчал он, но, сразу спохватившись, добавил: — Слушай, а откуда ты вообще про дачу знаешь? Ты ж тут ни разу не был!
— Ну вот, опять вопросы, — печально улыбнулся Алик. — Нет бы выпить сперва.
Он достал из сумки бутылку, разлил по стаканам.
— За встречу? — спросил Николай Иванович.
— Сначала за воскресение, а то проводили меня с Женькой на тот свет, понимаешь, и глазом не моргнули даже — друзья называется! Прямо не по себе как-то! За встречу потом пить будем.
И, звякнув стеклом, они стиснули стаканы.
— Ну, давай, рассказывай, черт, как воскрес-то? — оживился Николай Иванович. — Свалился, как кирпич на голову!
— Тебе откуда рассказывать, с самого начала? С того, как в Москве расстались в пятьдесят седьмом?
— Обойдется, — махнул рукой Николай Иванович. — Ты главное давай.
— Как знаешь, — пожал плечами Алик. — Только вряд ли поймешь чего.
Он ухватил головку лука, макнул в соль, смачно хрустнул и, рассеянно отвернувшись в сторону, процедил:
— Ты уж прости, Коль, но не умирал я вовсе. Так получилось. В общем, не я был на той фотографии.
Николай Иванович чуть не подпрыгнул от этого нового известия.
— Что значит — не ты?! А кто же? Брат твой, что ли? Да у тебя и братьев-то никогда не было!