— Нас через Турцию отправлять будут или через Швецию, как думаете?.. — не мог успокоиться Александров.
Через два часа опрос закончился. Желающих остаться в Германии среди моряков не нашлось. Радостное чувство скорой встречи с родиной овладело всеми. Но вторая половина дня резко изменила настроение в лагере.
Вскоре после обеда во двор въехали две роскошные, сияющие лаком и никелем машины «майбах». В них сидели несколько мужчин в штатском, в надвинутых на глаза шляпах, хорошо одетая женщина и огромная овчарка.
Комендант и переводчик суетились около прибывших. Один из них, коренастый, с отталкивающей физиономией, — видимо, главный, — что-то властно говорил коменданту, указывая рукой на пустой барак. Комендант понимающе кивал головой. Подозвав двух солдат, он дал им какие-то распоряжения. Солдаты бросились к пустому бараку и начали открывать окна.
Что-то зловещее и тревожное было во всех этих приготовлениях. Зачем приехали эти люди? Что они будут делать? Кто они?
По лагерю поползло хорошо знакомое слово «гестапо». Кто-то для проверки тихо спросил солдата, показывая рукой на машины:
— Гестапо?
Солдат кивнул. Сомнений не было: приехали гестаповцы. Раздался свисток, и переводчик громко скомандовал:
— Становись по одному в затылок.
Гестаповцы вылезли из машин, не торопясь пошли в барак и заняли места у четырех открытых окон. Моряки строились.
— Руки назад! Интервал — пять метров! Медленный марш! Марш! — закричал из окна гестаповец.
— Марш! — повторил переводчик, и моряки медленно двинулись мимо окон.
Все происходило в полном молчании. Только изредка раздавалась отрывистая, как лай, команда старшего гестаповца:
— Медленнее!
Когда Игорь дошел до окон, он повернул голову и увидел пристально рассматривавших его гестаповцев. В каждом окне листали какие-то альбомы. Он ускорил шаг. Хотелось скорее выйти из-под этих сверлящих взглядов. Но тотчас же раздался окрик:
— Медленнее!
Наконец он миновал барак.
Шествие продолжалось. Оно напоминало прогулку арестантов. Когда прошел последний, из барака крикнули:
— Noch einmal![23]
Снова пошли. Но на этот раз движение остановилось из-за врача «Тифлиса» Бойко.
— Выйдите, — приказал переводчик, ткнув Бойко в грудь и оборачиваясь к окну.
Главный кивнул:
— Марш!
Следующим отделили механика «Днепра», затем моториста с «Тифлиса», двух матросов с «Крамского» и Виталия Дмитриевича.
У Бойко дрожали губы, он растерянно озирался по сторонам и спрашивал Дрозда:
— Не знаете, куда это нас, Виталий Дмитриевич? Надолго?
Дрозд спокойно ответил:
— Вероятно, в гестапо. Надо быть готовым ко всяким неприятностям, Федор Трофимович.