— А если я не послушаю?
— Я сделаю твою жизнь очень неприятной. Мне известно, как доставить неудобство женщинам. Мы с Бенито — одного поля ягоды. Мы-то знаем, как привлечь внимание женщин. Скажи мне, — вдруг сказал Абруцци, — как выглядел Бенито в последний момент? Он страдал? Боялся? Знал, что умрет?
— Понятия не имею, — ответила я. — Он был по ту сторону окна. Я не знаю, что он там чувствовал. — Кроме безумной ярости.
Секунду Абруцци разглядывал меня.
— Судьба забавная штука. Верно? Вот ты снова на моем пути. И снова не на той стороне. И будет интересно посмотреть, как развернется эта кампания.
— Кампания?
— Я изучаю военную историю. А это в некоторой степени война. — Он сделал жест рукой. — Может и не война. А небольшая перестрелка, на мой взгляд. Как ни назови, а это в своем роде соперничество. Сегодня я в великодушном настроении и дам тебе поблажку. Можешь проваливать отсюда, и я дам тебе уйти. Ты получила амнистию. А если продолжишь вмешиваться, буду считать тебя вражеской армией. И тогда начнется военная игра.
О черт. Этот тип полный псих.
Я подняла ладонь в протестующем жесте.
— Я не играю в войну. Я просто друг семьи, проверяю кое-что насчет Эвелин. Мы сейчас уходим. И думаю, вам стоит сделать тоже самое.
И еще думаю, тебе нужно принять таблетку . Большущую таблетку.
Я сопроводила Лулу и Клауна мимо Абруцци и Дэрроу и вывела за дверь. Потом запихнула их в машину, и мы отчалили.
— Дерьмо святое, — выругалась Лула. — Что это было? Я до чертиков испугалась. У Эдди Абруцци глаза, как у Рамиреза. А у Рамиреза не было души. Я думала, что все уже позади, но стоило мне взглянуть в эти зенки, как все потемнело. Словно снова заглянула в глаза Рамирезу. У меня точно галлюцинации. Просто потом обливаюсь. У меня гипервентиляция — вот что. Мне нужен бургер. Нет, погоди минутку. Бургер я уже съела. Мне нужно что-то еще. Мне нужно… Мне нужно… Мне нужен шопинг. Туфли хочу купить.
Глаза Клауна просто сияли:
— Так Рамирез и Абруцци плохие ребята? И Рамирез мертв? Кто он такой? Профессиональный убийца?
— Он был профессиональным боксером.
— Черт возьми. Так тот самый Рамирез. Помню, читал о нем в газетах. Черт возьми, так ты та, кто убил Рамиреза.
— Не убивала я его, — оправдывалась я. — Он залез ко мне на пожарную лестницу, пытался вломиться, и кто-то его застрелил.
— Ага, она почти никогда ни в кого не стреляет, — поддакнула Лула. — А мне все равно. Я хочу убраться отсюда. Дайте мне воздух магазина. В магазинах мне сразу лучше становится.
Я вернула Клауна обратно в его прачечную и подбросила Лулу до конторы. Лула тут же с ревом умчалась на своей красной «транс эм», а я отправилась навестить Конни.