Все это казалось невероятным. Джону Сэксону хотелось смеяться. Он смог сдержаться и ограничиться улыбкой, но в каждом его вздохе чувствовались радость и удовлетворение. Джон ощущал вкус победы и наслаждался им.
Когда один человек убивает другого, он обычно испытывает страх и потрясение, чувство вины, ощущение быстроты, с которой смертный может покинуть этот мир. Возможно, Сэксону предстояло все это испытать спустя три месяца, но сейчас его сердце окаменело. Ему казалось, будто в его теле поселилась новая душа.
Потом Джон вспомнил — без всякого испуга, а, напротив, с новым приливом радости — о пятерых членах банды, застывших у стены.
— Господи! — произнес кто-то из них. — Кажется, Боба прикончили!
Он повернулся к ним. Они молча смотрели на него. Один стоял разинув рот. Другой протянул руку, словно протестуя против гибели своего вожака.
— Ну, ребята, кто следующий? — осведомился Сэксон.
Ответа не последовало.
— Тогда убирайтесь! — прогремел Джон, чувствуя, как его охватывает слепой гнев. Ему хотелось выпустить еще несколько пуль из своего кольта. Разве можно было сравнить кроликов и белок с человеческой плотью? Трусость этих людей вызывала у него ощущение стыда. Ведь им ничего не стоило пристрелить его на месте!
Тем не менее они повернулись и покорно вышли из салуна. У стены остался только Бутс, по-прежнему скаля в улыбке лошадиные зубы.
— Я такой маленький, что в счет не иду, — засуетился он, видя, что его заметили. — Выпьешь со мной, Сэксон?
— Пошел вон! — свирепо рявкнул Джон.
— Ладно, — усмехнулся Расселл. — Я помню голос хозяина. — И вышел быстрыми мелкими шажками, словно женщина в туфлях на высоких каблуках.
Придя в салун, шериф посмотрел на Сэксона и увидел на его лице улыбку.
— Ты доволен, верно? — поинтересовался он.
Джон мог бы ограничиться неопределенным отрицанием, но правда вертелась у него на языке.
— Да, — ответил он. — Я доволен. С радостью отправил бы тебя следом за Уизереллом, потому что ты такой же хвастун и забияка, и если ты попытаешься вытащить револьвер, я это сделаю.
О шерифе говорили, что круче его в Блувотере никого не найти и что больше всего ему нравятся пули — даже те, которые всаживают в него самого. Однако так считали только до тех пор, пока пятьдесят любопытных, набившихся в салун «Катящиеся кости», не услышали, как Джон Сэксон пообещал Филу Уокеру отправить его следом за Уизереллом, если он попытается вытащить револьвер.
Крутой шериф ничего не ответил и не потянулся за оружием, а, притворившись, будто ничего не слышал, склонился над трупом.