Так, в Афинах около 600 года до н. э. женщины потеряли право вмешиваться в политическую жизнь полиса. Им было отказано даже в праве посещать театральные представления и спортивные зрелища. Тем сильнее смущали афинян слухи о том, что где-то в Азии лежит царство женщин. «Эмансипированные» амазонки умели постоять за себя с оружием в руках. Главными же врагами их были мужчины — их терпели лишь ради продолжения рода, и никто из них не мог притязать на власть в племени амазонок. Словно зеркало разделяло два мира: Элладу, коей владели мужчины, и затерянную среди Азии страну, где «всё левое казалось правым» и всем владели женщины.
Интересно, что, говоря об амазонках, античные авторы неизменно подчёркивают их беспримерную отвагу и военную доблесть. В Римской империи высшей похвалой для воина считалось сказать ему, что он «сражался как амазонка». По словам римского историка Диона Кассия, когда полубезумный император Коммод (180–192) выступал на арене Колизея в качестве гладиатора, сражаясь то со зверями, то с людьми, сенаторы, а с ними и все остальные зрители обязаны были приветствовать его криками: «Ты — властелин мира! В славе своей подобен ты амазонкам!»
Девы-воительницы были достойны сих восторгов. Их хладнокровие вошло в легенду: преследуемые врагами, они без промаха поражали их из лука, полуобернувшись в седле. Особенно же ловко они умели обращаться с двойным топором. Это острое как бритва оружие, а также лёгонький щит в форме полумесяца стали неизменными атрибутами амазонок на любых изображениях.
Ещё удивительнее был образ жизни воинственных дам. В племени черноморских амазонок якобы не было места мужчинам. Ливийские амазонки держали мужчин в рабстве: они прибирались в доме, присматривали за детьми да ещё наравне с вьючными животными применялись для ношения тяжестей.
Откуда же брались дети, раз в племени амазонок мужчинам заказано было обретаться? Уже античные авторы немало поломали голову над этой древнейшей тайной «непорочного зачатия»; к тому же многие царицы и принцессы амазонок якобы клялись, что лучше умрут, чем потеряют девственность.
Конечно, если бы люди следовали лишь подобным образцам морали, мир был бы иным, а род амазонок пресёкся бы на корню. Его долговечность — признание их невоздержанности. Большинство амазонок нельзя было назвать «образчиками строгой добродетели». Они грешили, продолжая ткать узор племени своими телами.
Раз в год, по весне, когда всё цветёт и жаждет плодиться, общий морок, как сетью, спутывал амазонок, увлекая их в грех. Они отправлялись на охоту за мужчинами. Наловив себе пригожих, пышущих здоровьем самцов, — чаще всего это были мужчины соседних племён, они два месяца пировали и предавались любви.