Она снова заглянула в пропасть и прислушалась. Сухие и жуткие голоса слились в один хор. По мере того как они крепли, она услышала знакомый призыв, тот самый, что неотступно преследовал ее в Западной Вирджинии. Ее звали по имени, как, бывало, звала ее мама летними вечерами.
— Мама, мама! — закричала она. — Это ты?
Лишь скорбный вой был ей ответом.
Бонни подалась прочь от расщелины. Ее светлое пятно скукожилось, тьма поглотила края ее тела. Теперь, когда она плакала, позволяя темной скорби пробираться в смущенную душу, ее энергия уменьшалась, словно ее по кусочкам поглощал некий черный хищник.
— Мама, — плакала она, — где ты? — Ее страдающая душа дрожала, трепещущий свет слабел с каждым ударом пульса. Бонни плакала, изливая в темноту свои мучительные мысли. Тьма пожирала ее рассудок. Бонни стало страшно. Если дальше так пойдет, она совсем исчезнет и не сможет помочь маме. Стараясь отбросить дурные предчувствия, она взбодрилась и запела, посылая в темноту дрожащие вспышки света:
Куда пойду от Духа Твоего, и от лица Твоего куда убегу?
Взойду ли на небо, Ты там. сойду ли в преисподнюю, и там Ты.
Возьму ли крылья зари и переселюсь на край моря:
И там рука Твоя поведет меня, и удержит меня десница Твоя.
Скажу ли: «может быть, тьма скроет меня, и свет вокруг меня сделается ночью».
Но и тьма не затмит от Тебя, и ночь светла, как день: как тьма, так и свет.
И с каждым словом, с каждой фразой правды свет Бонни стал разрастаться, проясняя ее сознание и освежая душу. Когда она закончила петь, тьма отступила, точно раненая тень, и впервые она смогла что-то разглядеть вокруг, как будто ее собственное тело, наконец, осветило темный каменный чертог. Затем как будто кто-то шепнул ей на ухо: «Всякий, кто от истины, слушает гласа Моего».
Голос был ласковый, чистый и тихий, как голос доброго друга.
Но вдруг ей припомнился и вновь заскрежетал в голове точно отбойный молоток, голос убийцы: «Она ненавидит темноту».
Когда все стихло, Бонни задумалась. Она ненавидит темноту? Но это неправда. Мама любила выключать свет и рассказывать мне сказки в полной темноте.
Снова глянув в пролом, она увидела целый новый мир. На берегу реки копошилась масса каких-то призрачных фигур, едва различимых, но она все же сумела разглядеть в их чертах выражение печали, сожаления, раскаяния, боли от навсегда упущенных возможностей. И это люди? Похоже, каждое из этих привидений в этой богом забытой пропасти было душой, запертой в ловушке небытия.
Бонни отскочила к дальней стене своей кристаллической тюрьмы. Так вот чего хотел убийца — чтобы она бросилась в этот ад. Но что же случилось с мамой? Неужели Девин ее одурачил? Неужели она среди этих несчастных страждущих душ?