Он медлил, чувствуя страх и нерешительность. Вспышка пронеслась по залу, словно ею двигал гнев — наделенная интеллектом, разумная ярость. Никогда ранее ему не доводилось испытывать такого ужаса. Когда он был драконом, он ничего не боялся, но теперь, лишившись чешуи и смертоносного дыхания, он был беспомощен. Он успел освоить лишь начала военного дела, и все. С книгой в руке он медленно приотворил дверь, про себя уговаривая ее не скрипеть, и одним глазом выглянул в щель. Тронный зал был пуст. В свете свечей лишь доспехи чернели на белом каменном полу, как черные поганки на первобытном поле.
Указывая на фонарь на стене, Джаред прошептал Айрин:
— Ты лучше погаси его, чтобы тебя не было видно.
Айрин кивнула и поднялась, чтобы задуть огонь.
— А тебе не будет страшно в темноте?
— Я была драконом, — грустно улыбнулась она, — я привыкла к темноте.
Джаред ступил на усыпанный металлом пол. Подойдя к тронному возвышению, он положил книгу на стул Мерлина. Подле трона валялись доспехи одного из изменников, над ними, точно блестящий дымок, курилась воронка искр. Джаред подобрал щит и пустую кольчугу. Одежда испарилась, а доспехи — нет. Что бы это значило?
Джаред замер, услышав быстрые шаги в холле, которые с каждой секундой раздавались ближе и громче. Он оглянулся: Айрин выглядывала из их укрытия. Он отчаянно замахал ей, чтобы она спряталась и закрыла дверь. Она нырнула обратно, но дверь оставила приоткрытой. Джаред метнулся за трон и спрятался под балдахином, обмотавшись шелковистой тканью. Сквозь полупрозрачную завесу он видел, как в тронную палату вошел Девин. В тишине топот его башмаков отдавался эхом.
Рыцарь в доспехах прошел в середину зала, подбирая по пути кольчуги и снова роняя их на пол. Против трона он остановился, и глаза его округлились, будто он увидел Джареда сквозь пурпурный балдахин. Затем он неуклюже вспрыгнул на тронное возвышение. Сердце Джареда билось так сильно, что он чувствовал его в горле. Что делать? Выскочить и броситься на врага? Убежать?
Девин внезапно наклонился и поднял что-то с пола. Когда он выпрямился, в руке у него был Экскалибур. Меч напоследок ярко вспыхнул, пронзая своим светом ткань балдахина. Девин, последний из предателей, рыцарь-самозванец, сжал рукоять меча, и свет погас.
Какой я трус! — мысленно кипел Джаред. — Будь я драконом, я бы…
Девин сунул меч в ножны и повернулся, чтобы идти. Джаред снова услышал шаги рыцаря и его довольный злорадный гогот за порогом тронного зала.
— Палин! Неси камень! — крикнул он уже издалека.
От отвращения к себе Джаред покрылся гусиной кожей. Он обзывал себя тряпкой и сосунком, спрятавшимся под юбкой у матери. Лицо его жарко краснело от кипящей в нем смеси гнева и смущения. Будь он драконом, он бы послал цунами раскаленного пламени из пасти и ноздрей, чтобы сопроводить „сэра“ Девина в драконий ад.