— Да нет, на этот раз никакой ошибки.
— Это ещё почему? — взяв вилку, Семён выудил из пиалы длинный кусок засоленной матерью сёмги и уложил его поверх масла.
— Потому что Лёнька Инусе сам эту девочку представил как свою жену, — Надежда перебросила полотенце через плечо и уселась на табуретку рядом с сыном.
— Это как? — от удивления Семён на какой-то момент забыл о сёмге. — Он чего, совсем совесть потерял? Ещё бы додумался эту девку к нам домой привести. Тётя Инна нам с тобой как родная.
— Не знаю я, чего он там потерял, но Инка мне рассказала вот что. Стояла она вчера на остановке троллейбуса, как всегда, час пик, народу невпроворот, да ещё и дождь пошёл. Ты же знаешь Инку, она может таскать в сумочке всякую дрянь, а того, что действительно нужно, у неё никогда нет. Знаешь, если вытряхнуть содержимое Инкиной сумки на стол, можно обалдеть от того, какую кучу ненужной дряни носит с собой эта красотка: старые фотографии, письма чуть ли не всех своих хахалей, какие-то брелоки, сувениры… Ладно, что-то я увлеклась. В общем, самой нужной вещи, то есть зонта, у нашей Инуси с собой не оказалось. А тут как на грех дождь, ну, она и юркнула под козырёк остановки, чтобы не вымокнуть.
— И тут свершилось! — торжественно проговорил Семён.
— Да ну, тебе рассказывать… — махнула рукой Надежда и хотела встать с табуретки, чтобы закончить с посудой, но Семён вцепился в рукав её халата.
— Ма, не обижайся, это я так, пошутил. Сядь, расскажи, что произошло дальше, мне интересно.
— Ну что дальше? — Надежда снова опустилась на табуретку. — Стоит наша Инуся в самом уголке, народу напихалось немерено, и понимает она, что выбрала не самое хорошее место. По асфальту дождь лупит, и все ей на колготки льётся. Стала она пробираться в серединку, да не тут-то было: люди после рабочего дня нервные, орут, локтями толкаются. Хорошо, какой-то автобус подъехал, половина народа из-под козырька к дверям рванула, места побольше стало.
— Тут наша тётя Инна и передислоцировалась, — с набитым ртом проговорил Семён.
— Как бы не так! — возразила Надежда. — Только Инка намылилась отойти от края, как смотрит — посреди остановки стоит твой папаша и так нежно-нежно прижимает к себе какую-то молоденькую девицу.
— О! Даже так? — сверкнул глазами Семён.
— Даже так, — усмехнулась Надежда.
— И какая она из себя?
— Инуся говорит, худющая, светленькая, ростом чуть повыше папеньки, а может, ей так из-за каблуков показалось, глазищи, говорит, огромные, а на вид — тебе ровесница.
— За следующей женой папа пойдёт в детский сад, — заключил Семён.